Били без промаха
А. В. ЛУКЬЯНОВ, капитан в отставке,
бывший командир отделения разведки взвода управления
первого дивизиона 377-го артиллерийского Херсонского полка РГК
Враг отступает. Ровная, словно стол, таврическая степь теряется в дымчатом мареве, и, кажется, нет ей ни конца-краю. Солнце уже склоняется к западу, но не по-октябрьски палит. Земля высохла, потрескалась. Мы все потные, распаренные идем и идем. Очень хочется пить, а нигде ни ручейка, ни кринички, фляги же наши давно пустые…
Но вот из степного марева появляется село. Оно оказывается совсем близко. В нем видно какое-то движение. Мы присматриваемся: это гитлеровцы. Останавливаемся и занимаем оборону. Пока окапываемся, подходят другие наши подразделения. Быстро темнеет. Гитлеровцы начинают «вешать» осветительные ракеты и вешают их непрерывно. Видно, нервничают, боятся.
Вскоре я получаю приказ пробраться со своими товарищами на нейтральную полосу и оборудовать наблюдательный пункт. Мы незаметно подползаем к указанному месту, тихо копаем ровик, укладываем землю на плащ-палатку и оттаскиваем ее, чтобы она не демаскировала наш будущий наблюдательный пункт. Работали осторожно, но быстро, старались вовремя справиться с заданием. Как только вспыхивает очередная ракета, падаем и лежим неподвижно, ждем пока она потухнет.
Наконец место для наблюдательного пункта готово. Телефонисты Сергей Моренец и Михаил Собко подтягивают связь, устанавливают телефон. Все уходят, я остаюсь один. Думаю чтобы еще сделать для маскировки своей позиции. Укрепляю впереди ровика куст перекати-поля. Теперь я могу надежно спрятаться и вести наблюдения.
Когда рассвело, я в пехотный перископ знакомлюсь с местностью, изучаю расположение врага. Расстояние до него небольшое, поэтому делаю это предельно осторожно. Малейшая оплошность может стоить мне жизни.
Передний край хорошо просматривается. Я все отчетливо вижу и по движению солдат и офицеров стараюсь определить, где у них штаб, какая есть артиллерия и где она находится, местоположение огневых точек.
Слева, в балке, обнаруживаю минометную батарею.
Все это наношу на карту, сообщаю в штаб координаты целей. Батареи по очереди ведут пристрелку, я корректирую огонь, разрывы снарядов накрывают то одну, то другую цель.
Все время я один, не имею возможности минуту отдохнуть, размять окоченевшее тело. Но ничего не поделаешь: надо терпеть. Я ведь «глаза» дивизиона. И от того, насколько буду зорким, зависит точность его огня, а значит, и жизнь многих моих товарищей, пехотинцев, которых мы поддерживаем.
Так проходит время. Наконец меня снимают с наблюдательного пункта, и я возвращаюсь в полк. Но передохнуть времени нет. В эту же ночь наша часть пересекает дорогу, идущую на Каховку, проходит большие села — Новую и Старую Маячку.
На подходе к Раденску тягачи по сыпучему песку еле тянут пушки. Впереди слышен гул боя.
На окраине Раденска вторая батарея, которой командует капитан Киселев, разворачивается и дает два залпа по скоплению вражеской пехоты, потом снова движется вперед. Идти приходится с большой осторожностью: ведь дорога, идущая к Цюрупинску, утыкана противотанковыми минами. Саперы, только прощупав каждый метр, дают разрешение на движение.
При подходе к Цюрупинску на дороге много брошенных автомашин с различным имуществом, трупов вражеских солдат. И даже — брошенный гитлеровцами обоз. Подводы нагружены различным награбленным имуществом. На них — самовары, патефоны, мясорубки, швейные машинки, разного рода посуда. В ящиках — сало, в мешках — мука, в бидонах — постное масло… Ни с чем не разминулись грабители…
На берегу возле пристани много брошенного врагом оружия — пулеметы, румынские винтовки, гранаты, ящики с боеприпасами, снарядами. И снова убитые — на земле, в воде…
Штаб нашего полка расположился в Голой Пристани. Подразделения заняли огневые позиции. Артиллеристы капитана В. Виноградова вышли на Кинбурнскую косу и заняли на ней оборону, одновременно контролируя своим огнем Днепровско-Бугский лиман, Очаков и вход в устье Днепра; дивизион капитана А. Рябова занял позиции в цюрупинском лесу и хорошо замаскировался.
Время стоит погожее, местность ровная, вести стрельбу надо осторожно, а ночью лучше избегать — огонь орудийных выстрелов виден далеко.
Перед нами, артиллерийскими разведчиками, задача — наблюдать за Херсоном, и мы оборудовали наблюдательный пункт на чердаке одного из домов на западной окраине Цюрупинска. Отсюда очень хорошо просматриваются центр и западные кварталы города, а также элеватор. Вскоре наш разведчик Михаил Волков засек вражескую четырехорудийную 105-миллиметровую батарею, которая вела огонь из-за зданий сельскохозяйственного института. Мы сообщили ее координаты нашим артиллеристам, и те сделали из этого соответствующие выводы.
А откуда-то из района элеватора по нашему переднему краю к Цюрупинску вела огонь минометная батарея противника. Она наносила нам немалый урон. В одну из ночей гитлеровские минометчики начали бегло обстреливать Цюрупинск, затем перенесли огонь в район женского монастыря. Наш разведчик Ю. Панченко, несмотря на разрывы мин вокруг, на их свистящие осколки, остался на наблюдательном пункте, хотя и имел разрешение на время покинуть его, по вспышкам выстрелов точно определил расположение батареи, и наши артиллеристы быстро разгромили ее.
По ночам со стороны Херсона, с севера, всегда дул ветер и до нашего слуха отчетливо доносился шум то подходивших к городу, то уходивших со станции поездов. -Обнаружив их, мы сразу докладывали в штаб полка, наши батареи открывали огонь, как правило, точный, без промаха.
Самой главной нашей задачей было выявление огневых средств противника в Херсоне и нанесение их на карты-схемы. С нас в любую минуту могли спросить и спрашивали самые различные сведения: что делается на переднем крае врага, сколько у него на участке артиллерийских и минометных батарей, какое количество дзотов, блиндажей, какая система освещения переднего края ночью, не пришло ли противнику пополнение, а если пришло, то его количество, его характеристика? Кроме того, надо было разведать, что делается на дальних подступах к переднему краю, какое движение войск и каких происходит во вражеском стане по ночам, какие войска стоят перед нашим участком фронта, если есть, то где и сколько заминированных полей…
В ходе боя наши обязанности еще более усложнялись. Мы обязаны были видеть все, что творилось на поле боя, своевременно и точно сообщать информацию в штаб. За долгие годы войны я убедился: чтобы хорошо выполнять все эти задания нужны огромная выдержка, терпение, смелость. И еще — боевая дружба, дружеская помощь товарищей, советы наставников. И наше великое счастье, что нас, рядовых разведчиков, постоянно наставляли такие опытные командиры-артиллеристы, как А. В. Осипов, Г. Н. Качурин, Н. И. Кот, И. П. Каргин, и многие другие.
В самом городе — никаких признаков жизни, он будто вымер. Пусты улицы Киндийки, Антоновки… В небе часто появляется вражеский самолет-разведчик «рама». Гитлеровцы ведут огонь из кочующих орудий, запутывают следы расположения своих батарей.
Мы каждый раз уточняем их координаты. А наши артиллеристы пристреливают новые цели, затем по данным воздушной разведки ведут дальние огневые налеты.
В одну из декабрьских ночей со стороны Херсона до нас донеслись звуки мощных взрывов. Небо озарило красно-багровое пламя, и мы терялись в догадках, что это могло быть. Все стало понятным, когда ночное небо начало сереть. Вдали в тумане мы увидели упавшие в Днепр пролеты моста.
В эти дни в моей жизни произошло огромной важности событие — политотдел 295-й стрелковой дивизии выдал мне билет члена ВКП(б). Вступили в Коммунистическую партию и мои боевые товарищи разведчики Ю. Н. Панченко и М. Рахимов.
Возвращаясь в подразделение, мы говорили о том, как быстро пролетело время. Ведь, кажется, недавно мы вступали в кандидаты — это было на огневых позициях под Туапсе. И вот мы уже члены ВКП(б). Верили тогда, когда были комсомольцами, что выстоим, остановим гитлеровцев, пойдем на запад. Так и получилось.
Через несколько дней вражеская пуля все-таки нашла меня, и я вынужден был лечиться в санчасти. Полк не оставил. А вскоре снова стал в строй и прошел с полком сотни километров, освобождая родную землю…
В марте мы усиленно готовились к форсированию Днепра. Местное население помогало нам поднимать в лиманах и Конке баржи, катера, лодки. Бойцы ремонтировали их, приводили в порядок, конопатили, вязали плоты.
Командиры дивизионов с начальниками штабов разрабатывали планы боев, определяли, что в первую очередь нужно подавить, уничтожить, куда обрушить заградительный огонь, не дать противнику подбросить свежие силы, уйти из Херсона.
Командиры взводов управления лейтенанты Степан Олейник и Николай Горлов с разведчиками и радистами почти все время были в боевых порядках пехоты: изучали противоположный берег, на который должен будет высаживаться десант.
В ночь на 13 марта никто из нас не спал. Готовились. Думали о приказе: как сделать так, чтобы не разрушить город артиллерийским огнем, а только подавить огневые точки и уничтожать живую силу противника.
Взлетает в небо ракета: сигнал начала артподготовки. Батареи полка (да и не только нашего) открывают огонь. Лавина снарядов обрушивается на огневые позиции гитлеровцев, их артиллерийские и минометные батареи. Темп нашей стрельбы усиливается. Сопротивление фашистов слабеет, мы это чувствуем.
Узнаем, что передовые части форсировали Днепр, захватили плацдармы. С ними наши товарищи, командиры взводов офицеры С. Олейник и Н. Горлов. От них поступают первые сведения и наши батареи накрывают вражеские огневые точки, бьют по пехоте. Затем переносят огневой вал в глубину вражеских позиций.
Узнаем, что из Херсона выходит большая вражеская автоколонна, а со станции — железнодорожный эшелон. Командир нашего полка полковник В. В. Юскович приказывает накрыть их. Артиллеристы капитана А. В. Рябова сразу же переходят на поражение. Вспыхивают автомашины, горят вагоны. В голубое небо подымается черный дым.
Командир полка говорит по телефону Рябову:
— Молодцы! Поблагодари, капитан, людей! Наиболее отличившихся представь к наградам!
…Идем дальше. Перед нами Херсон. Смертельно ранен лейтенант Степан Олейник. Больно терять таких, как он. Ведь с лейтенантом мы с сорок первого. Самое трудное время пережили: отступление, кавказские бои. И вот он погиб. Мы с почестями похоронили его. С почестями — его и других, всех погибших во время освобождения города.
Херсон пуст, жителей нет. Движемся дальше. Дороги плохие, разбитые. Особенно в направлении Николаева. В степи за городом освобождаем маленькое село со странным названием Пузыри. И здесь от радиста штабной батареи сержанта Николая Утесова узнаем радостную весть: за активное участие в боях за освобождение Херсона нашему полку присвоено звание «Херсонский». В этом частица и нашего ратного труда, часть труда артиллерийских разведчиков.
…И вот после войны я вновь на этой земле, на земле где воевал, пролил кровь, где вступил в Коммунистическую партию. Приехал сюда, здесь живу и работаю, вношу свой вклад в строительство новой жизни.