Забвению не подлежит
23 ноября. В этот день вся Украина зажигает свечи памяти жертв голодомора 1932–1933 годов. Люди подносят огонек к фитилю скорбной свечи, поскольку мало в Украине семей, которые обминула бы эта национальная катастрофа, забравшая жизнь более 7 миллионов человек
Наша область – житница Украины – полностью разделила скорбную участь всех регионов страны. Незадолго до голодомора, в феврале 1931 года Народный комиссариат снабжения Украинской ССР разделил города республики на три категории обеспечения продовольствием. На то время население Херсона составляло 72,8 тысячи человек. Из этого расчета город отнесли к третьей категории. Это означало, что он не подлежит централизованному обеспечению хлебом и другими продуктами питания. Работающие херсонцы во время голодомора получали только по 300 граммов хлеба в сутки. Его они отдавали детям, а сами ели выпечку из смеси: лобода, щавель и отруби проса.
На стеллажах Херсонского государственного областного архива хранится много документов времен голодомора. Некоторые из них свидетельствуют о крайних проявлениях голода, когда люди теряли человеческий облик, поедая себе подобных. Херсонец Николай Борисович Кузьменко свидетельствовал, что жительница Хорлов (фамилию по понятным причинам не указываю. – Прим. ред.) воровала детей и резала их на мясо. В Высокопольском районе были зарегистрированы два случая каннибализма. В селе Заградовка (Высокопольский район) в семье единоличника (не члена колхоза) умер 12-летний сын от истощения. Мать умершего вместе с соседкой разрубили труп мальчика на части и употребили в пищу.
Нынешние украинские коммунисты, пытаясь оправдать своих предшественников, ссылаются на то, что тогда был неурожай. А вот жители села Арнаутка (сегодня – Камышаны Белозерского района) свидетельствовали обратное: «Люди пухли от голода, хотя урожай 1932 года был неплохой. Хлебозаготовители забрали весь хлеб у крестьян: зерно и муку до последнего килограмма». В то время когда колокол кладбищенской Всехсвятской церкви беспрерывно звонил об усопших от голода херсонцев, у причала местного элеватора швартовались иноземные суда и уходили груженые зерном. День и ночь «плыла» золотая пшеница в их трюмы, а по улицам Херсона выли голодные и холодные ветры, оплакивая похороны за похоронами.
Время, которое отделяет нас от голодомора 1932–1933 годов, не стерло из памяти народа ужасы пережитого. Лихолетье 1933-го до сих пор болит незаживающей раной в душе каждого украинца.