А зорьки здесь тихие…

Written by adminkordi. Posted in Коршун Владимир

Это было недавно. Это было давно… (Оглавление)

36 лет просуществовали Дом отдыха УООР (в 1983 году его продали системе туризма) и приписное охотничье-рыболовное хозяйство, носившие одинаковое название — «Крынки». 32 года их возглавлял Николай Гаврилович Помазнюк. Недавно он «распечатал» свой 9-й десяток лет. 20 последних из них он «не у дел» — на заслуженном отдыхе

 

В уютной, хорошо натопленной летней кухне (из добротного дома перебрались с женой на зиму, чтобы экономней расходовать «энергоресурсы»), расшевеливая застоявшуюся память (давненько визитеров не было). Помазнюк охотно рассказывает.

Вот такой диалог состоялся:

— Николай Гаврилович, о Крынках написано немало. Но все как-то со стороны, черпая общеизвестные, заезженные факты. А вот из первых уст человека, посвятившего себя делу приумножения популярности иного уникального уголка Херсонщины -удавалось немногим. Что наиболее памятно в цепочке: ваша жизнь — трудовая деятельность — Крынки?

— Люди. Встречи с интересными, деятельными, добрыми людьми. Сколько их здесь перебывало! Оно и понятно. Что может быть прекрасней, утешительней — отключиться от монотонных повседневных занятий и забот, забиться в лодчонке в живописный уютный уголок природы, забросить удочку и ждать: авось сейчас клюнет! Поверьте: в такой обстановке, за таким занятием человек забывает обо всем, и в первую очередь о неприятностях — кого они не посещают? — то ли на работе, то ли в быту. Охватывает чувство единения: ты, природа и поплавок на сверкающей глади воды. Раньше люди умели и имели возможность и трудиться, и отдыхать. Причем, все слои населения. Сегодня нормально отдыхают разве что избранные, крутые, как говорят.

— До сих пор идут споры: сколько же раз побывали в Крынках Остап Вишня и Максим Рыльский? Одни доказывают, что множество раз, другие — буквально единожды. Как на самом деле?

— Остап Вишня (под этим именем писал Павел Михайлович Губенко) со своей супругой Варварой Алексеевной приезжали в 1955 и 1956 годах на довольно продолжительный срок. Помните. Павел Михайлович как-то заметил: «їхати на місяць, а прикипіли до ваших Кринок ось уже на два!» Они были неприхотливыми, спокойными, уравновешенными отдыхающими, без всяких претензий. Их устраивало все: и жилье, и питание, и удобства — скажем откровенно, очень ограниченные в то время — и погода, и закрепленная лодка, и клев рыбы на речке… Приезжали своей «Победой» — на то время только первые секретари райкомов в них раскатывали. Варвара Алексеевна сама была лихим водителем, но водитель-профессионал всегда был с ними. Я не раз составлял компанию Павлу Михайловичу на рыбалке. До чего же спокойный, терпеливый был рыбак!

-А в каких местах Остап Вишня любил рыбачить?

— На Крынковской Конке, реже — на Басанке. Сколько раз они упоминаются в его «Мисливських усмішках»! Как-то, в последний их приезд, стоим мы с ним на Конке «на коропа» — ждем клёва. Тишина. Покой. Уже и лягушки, охрипнув, угомонились. Сидим, помахиваем вербными веточками — комаров отгоняем, каждый свою думу думает. И тут Павел Михайлович нарушает затянувшуюся паузу:

— Гарно тут у вас. Покійно, благісно сидиться, думається. Жаль, часу не багацько залишилось. Хотілось би ще й ще тут побувати, ось так на річці посидіти…

И тут меня дернуло спросить:

— Павел Михайлович, а как вам сиделось «там»? Кто упёк вас «туда»?

Он посмотрел на меня грустно, выдавил горьковатую улыбку, ответил:

— Ех, Миколо Гавриловичу, краше б і не згадувати. Кепсько, дуже вже кепсько «там» сиділося. Як реп’ях на вівці не покидала думка: за що? Чому багато друзів по життю, по перу відвернулись?.. Лише двоє вірних, сміливих друзяків виявилось — Максим Рильський і Юрій Яновський, Ризикнули навіть листа самому Сталіну написати — в мій захист, за моє визволення! Ну і, звичайно, моя люба Варвара Олексіївна. Яке щастя мати таку мужню і вірну дружину!.. А упік, звичайно, Сталін, не без допомоги київських шептунів-поплічників. Ну. годі про це. Дуже вже неприємна і тяжка справа видалась… (Через три недели после этой исповеди Остапа Вишни не стало. — Прим. авт.).

И мне стаю неудобно, что я затронул эту тему . Долго я упрекал себя, что тогда расшевелил, растревожил душу Павлу Михайловичу. Что интересно: я практически побывал на всех его встречах с трудящимися, со школьниками Крынок. Казачьих Лагерей. Цюрупинска. Каждый раз ему задавати десятки различных вопросов, но о том. как ему сиделось «там», — ни единого. Вот такую промашку я допустил.

— Ну а Максим Рыльский?

— Как-то, проездом в Крым, он посетил Павла Михайловича — гостевал дня 2-3. А уже после его смерти он отдыхал в Крынках два раза, но довольно продолжительное время. Занимал комнату — в финском домике. Рыбачил, охотился, писал. Прямо под его окном, на цветочной клумбе, высился уже установленный бюст Остапа Вишни. Я не раз наблюдал Максима Тадеевича. стоявшего у распахнутого окна с застывшим задумчивым взглядом, обращенным на брата и соратника по жизни и перу.

Как и Остап Вишня, Рыльский часто встречался с рабочими окрестных совхозов, со школьниками. Замечательная встреча прошла в летнем театре в Казачьих Лагерях Зал на 600 мест был переполнен. Максим Тадеевич много поведал людям о поэзии, о её месте в жизни человека, общества, о путях развития украинской литературы, о своих товарищах по перу. Читал свои стихи, сонеты разных лет, отвечал на многочисленные вопросы.

— Я хорошо помню тот июльский день 1962 года. Ведь именно мне пришлось вести тот незабываемый вечер-встречу.

— Извините! Я просто выпустил из головы. Действительно, тогда вы заведовали в Казачьих Лагерях сельским клубом, были одним из организаторов той встречи. Не мне вам рассказывать, как Рыльский, подключив Олеся Гончара (они оба были депутатами Верховного Совета СССР), добились в Совмине республики выделения целевых денежных средств на завершение затянувшегося строительства Дома культуры в Казачьих Лагерях. Хорошую память оставили эти мудрые, добрые люди.

— Чем объяснить, что в Крынках отдыхало много военных, отставников? Ведь у них были свои базы отдыха, приписные охотничье-рыболовные хозяйства.

​- Да, были. Причем, довольно солидные и богатые. Но кому запрещалось отдыхать, рыбачить, охотиться там, где они того желали? Срабатывала живая реклама. Приехал к нам из Киева генерал-лейтенант Синченко с супругой. Отдыхали больше месяца. Понравилось очень. В следующий сезон опять появились, прихватив с собой несколько семейных пар военных. Так и пошло по цепочке. Отдыхали у нас сезонов пять. К сожалению, генерал Синченко и скончался у нас — во время охоты, прямо в лодке, от инфаркта… Сказались напряженные годы войны. Рекорд, пожалуй, установил генерал-лейтенант Николай Кириллович Попель, Он отдыхал сезонов десять. Настоящий мужик был! Небольшого росточка, полноват, с короткими кривыми ножками, причем, непременно в шортах (тогда это было в диковинку), он, подвижный, неугомонный, все возился с лодкой, с удочками, выискивая рыбные места, уезжал то на зорьку утреннюю, то на вечернюю… Завел обширнейшее знакомство в Крынках, Британах, Казачьих Лагерях. Побывал почти во всех отделениях тамошних совхозов с лекциями, беседами, дарил свои книги. Политработник — до мозга костей! Прошел им войну, остался им и уйдя в отставку. Кстати, его перу принадлежат замечательные документальные военные повести: «В трудную пору», «Дорога на Запад», «Впереди-Берлин!» Умер генерал Попель недавно. Его земляки-николаевцы одну из улиц города назвали его именем.

— А правда, что вам однажды предстояло на одном из озер высадить стаю уток на привязи, чтобы Никита Сергеевич поохотился?

— Эта легенда нет-нет да и сейчас всплывает. На самом деле никто привязывать уток не собирался.

Не будет секретом — мы держали несколько укромных «закрытых» озер для высоких гостей. Уток там водилось видимо-невидимо! Действительно, в 1963 году, если не ошибаюсь, приехал к нам Антон Самойлович Кочубей — наш первый секретарь обкома — с довольно солидной группой: начальники УВД, КГБ, военкомата области, 3 или 4 директора заводов. Собрались в моем кабинете. Антон Самойлович и говорит: «Николай Гаврилович, вам предстоит выполнить ответственнейшее партийное поручение: организовать и обеспечить охоту для Никиты Сергеевича Хрущева. Сегодня же мы должны определиться с местом стоянки катера, базы отдыха (сидящие здесь товарищи в этом вопросе вам помогут) и озером для охоты». Катером (на буксир я прихватил пару лодок) выехали на предложенное мною место. Мое предложение было принято. За 3-4 дня на левом берегу Днепра (против села Львово), на живописной лужайке соорудили пищеблок, навес, небольшой пляж -выгрузили баржу песка. Трактор С-100 накатал дорогу к озеру Баштарега, а выделенная Цюрупинским целлюлозным комбинатом машина-амфибия пробила тропку прямо к воде. Я доставил в район «боевых действий» десяток лучших разнокалиберных лодок. Назначенный для охоты день встретили в полном боевом. Однако Никита Сергеевич на охоту не прибыл. Как оказалось, он поселился в одном из начальственных коттеджей по Ленинскому (ныне -Днепровский) проспекту в Новой Каховке, допоздна готовился к своему выступлению. На следующий день в Новокаховском Дворце культуры он провел совещание кукурузоводов юга Украины, выступил с большой речью, а после — укатил в Крым, на отдых.

— Так что ваши приготовления пошли коту под хвост?

— Нет. Для нас это оказалось генеральной репетицией для приема другого высокого гостя — Первого секретаря ЦК КП Украины Петра Ефимовича Шелеста, но уже по сокращенной программе. Именно в том месте мы принимали катер с ним, именно на Баштареге он охотился. Я все надеялся, что и эта затея лопнет. Но Шелест прибыл точно в назначенное время.

— Ну и как проходила охота? Кто был с ним в лодке? Ведь он вряд ли смог бы сориентироваться, в какую сторону грести, куда из ружья палить?

— Вы как в воду смотрите. Это был самый интересный, щекотливый вопрос, особенно для представителей органов. Думали-гадали… Антон Самойлович и говорит: «Кого же, как не хозяина здешних мест, в лодку садить нужно!» Так я оказался в лодке с Шелестом. Уж я-то знал, куда грести, где стать и что делать. Признаюсь: сердце мое выстукивало тревожно. Мысль «хотя бы охота удачной получилась» неотступно сверлила голову. Ведь день на день не приходится. Однако уже первый налет стаи крыжней и удачный «дуплет» Петра Ефимовича меня успокоили. Сквозь легкую пелену туманчика мы с ним увидели: черных, слегка размытых пятен на месте нашей «высадки» почти удвоилось. Всего было 5 или 6 налетов. В лодку мы собрали больше трех десятков уток, в основном, крыжней.

После того, как мы прямо в лодке опрокинули «за удачную охоту» по паре рюмок коньячку, закусили бутербродиками с красной икрой, бужениной, сыром (в лодку нам положили увесистую сумку со всякой всячиной), Петр Ефимович, размякший, подобревший, между тем, заметил: «А зорька у вас — потрясающая! Тихая».

На берегу нас встречали как победителей ответственного военного сражения. Подчеркнуто восхищались трофеями, нахваливали удачливого охотника. Шелеста и его трофеи тут же увезли на катер.

— Выходит, Никита Сергеевич уступил своих уток Петру Ефимовичу?

— Получается так. Только, простившись со свитой Шелеста я вздохнул облегченно. Чувство было такое, словно тяжкий груз с плеч сбросил.

— А чья была инициатива назвать Дом отдыха «Крынки» именем Остапа Вишни?

— Предложили работники Дома отдыха. Горячо поддержали местные охотники и рыболовы, одобрило руководство области. Это было в 1958 году, через полтора года после смерти писателя. По этому вопросу я побывал в Киеве, встретился с Варварой Алексеевной. Она охотно дата свое согласие. Посидели мы с ней и дочерью на квартире Павла Михайловича, помнится, на улице Красноармейской — вспомнили наших общих друзей, знакомых, выпили по паре рюмок — помянули Павла Михайловича. В квартире все напоминало о нем: множество книг, журналов, картин, фотографий. Мне все казалось, что вот-вот откроется боковая дверь спальни и оттуда, застегивая свою знаменитую полосатую пижаму, выйдет Павел Михайлович со своей неповторимой, робковато-доброй. светлой улыбкой…

Провожая меня. Варвара Алексеевна с влажными от слез глазами сказала: «Спасибо за ваш приезд! Словно опять в Крынках побывала. Всем-всем крынчанам низкий поклон и наилучшие пожелания!»

Просьбу Варвары Алексеевны я выполнил.

 

* * *

 

Сегодня мало что изменилось вокруг Крынок. Все те же речки, протоки, озера лиманы, заводи, пышные зеленые шевелюры днепровских плавней. А вот отдыхающих рыболовов, охотников почти не наблюдается. Так, постреливают иногда местные охотники. Забрасывают порой удочки одинокие рыбаки. А зорьки-то здесь тихие. Завораживающие.

Апрель 2004 года