Аэроплан над Херсоном
В прошлых статьях я познакомил читателей с гастролями знаменитого Юзефа Древницкого, совершившего полёты на воздушном шаре, поднявшись на глазах у толпы херсонских обывателей с главной аллеи Александровского парка в 1899 году
И всё же, пожалуй, основным событием в гастролях воздухоплавателя были прыжки с парашютом с трапеции, закреплённой под воздушным шаром. Древницкий произвёл два прыжка с головокружительной высоты с парашютом собственной конструкции и удачно приземлился под крики и рукоплескания восторженных обывателей.
ОТ ВОЗДУШНОГО ШАРА – К ДИРИЖАБЛЮ
Конечно, после отъезда отважного воздухоплавателя в Херсоне ещё долго не умолкали разговоры о его воздушном аттракционе, а не менее отважные на бездумные дела местные пацаны в подражание Древницкому прыгали с крыш сараев и балконов с зонтиками или собранными в виде парашютов холстинами в руках. Конечно, последствия в этом случае порой были весьма печальными.
В отличие от первых новинок и достижений технического прогресса, демонстрировавшихся в Херсоне и имевших продолжение в жизни города, полёты Древницкого на слишком длительное время остались единственными полётами на воздушном шаре в нашем городе. Нет, конечно, газеты иногда фиксировали полёты высоко над городом неопознанных воздушных шаров – и только. А единственный, пожалуй, дальний перелёт Одесса – Херсон, осуществлённый тремя аэронавтами в 1908 году, окончился плачевно, и в Херсон была доставлена лишь испорченная оболочка воздушного шара.
Можно отметить, что лишь спустя более тридцати лет со дня полёта Древницкого, уже в советскую эпоху, херсонцы вновь столкнулись теперь уже с более совершенным воздухоплавательным гигантом-дирижаблем. Правда, увидеть его в «живом» виде большинству обывателей так и не довелось. Зато отчислять «добровольные» взносы в 3% и выше от своих весьма скромных зарплат на строительство дирижабля «Клим Ворошилов», первенца воздушной эскадры имени Ленина, приходилось.
Вот только построенный на средства, собранные по всей стране, дирижабль имя прославленного наркома так и не получил. Неизвестно почему, но недостроенный «Ворошилов» был переименован в «Осоавиахим».
Так же, как и эпоха воздушных шаров, эпоха дирижаблей оказалась весьма недолгой и окончательно завершилась в 50-х годах ХХ века, когда дирижабли использовали в основном лишь для тренировочных прыжков с парашютом в Советской армии.
ПОПЫТКА ДЕМОНСТРАЦИИ АЭРОПЛАНА В НИКОЛАЕВЕ
Следующим воздушным летательным аппаратом, который херсонцы могли лицезреть в своём городе, стал аэроплан. А произошло это в ноябре 1910 года, когда после первого воздухоплавательного съезда, прошедшего в соседней Одессе, на котором обсуждали важные аспекты развития и популяризации авиации в стране, присутствовавшие на нём авиаторы разъехались по городам и весям для демонстрации лётного мастерства.
Одному из уже известных в то время авиаторов Николаю Дмитриевичу Костину (он, по утверждению издававшегося в начале ХХ века журнала «Вестник воздухоплавания», – семнадцатый дипломированный авиатор Российской империи) по жребию выпала демонстрация летательного аппарата в Николаеве и Херсоне. Уже спустя несколько дней после закрытия съезда херсонская газета «Родной край» сообщала своим читателям: «В Николаеве идут
форсированным темпом приготовления к полёту авиатора Николая Костина. Подрядчиком приступлено к воздвижению трибун для народа. Большое внимание авиатор встретил в местной военной среде. В помощь авиатору командировано несколько военных механиков и др. лиц». Впрочем, это было ещё не самое главное. Главное заключалось в том, что по окончании авиационного шоу в соседнем городе пилот планировал совершить длительный и опасный перелёт из Николаева в Херсон: «Полёт в Херсон из Николаева авиатор решил совершить в присутствии представителей газет обоих городов: в Николаеве – в момент отлёта и в Херсоне – в момент прилёта. Приблизительно 16–17 октября авиатор Н. Д. Костин совершит перелёт из Лагерной площади прямо в Херсон. Дистанция в 60 с лишком вёрст».
Для приёма отважного лётчика в Херсоне, по согласию с городской управой, поверенный Костина «заарендовал» крепостной плац. По замыслу авиатора, перелёт с двумя пассажирами (инженером Дробинским и механиком Цацкиным) должен был стать рекордом междугороднего перелёта в империи. Вот почему провожать в Николаеве и встречать в Херсоне его должны были журналисты, фиксирующие время отлёта и прилёта. Мало того, арендатор одного из местных биоскопов (кинотеатров) Яков Куперман, бывший к тому же одним из первых в Херсоне кинооператоров, готовился запечатлеть этот беспрецедентный полёт на киноплёнку. Впрочем, капризная погода (случившиеся в эти дни дождь и сильный ветер) внесла в планы некоторые коррективы.
Демонстрацию полётов в Николаеве пришлось отложить на день. Однако и на следующий день полёт не состоялся. Напрасно прождавшая зрелища публика вынуждена была в разочаровании отправиться домой. Чтобы не заставлять зрителей понапрасну «бить ноги», организаторы шоу предложили оригинальный способ оповещения публики: «Если из-за непогоды полёт придётся снова отложить, то он будет перенесен на четверг и воскресенье будущей недели, причём, дабы публике не пришлось напрасно тратить время, будут пущены в воздух особые змеи, появление
которых означает отмену полёта».
Не в силах уже больше откладывать со дня на день своё шоу, в один из совсем неблагоприятных для полётов октябрьских дней Костин всё же решается на демонстрацию лётных качеств аппарата. Однако теперь демонстрации помешала чья-то преступная халатность: «Кем-то из лиц, следящих за аппаратом, была забыта на аппарате палка, служащая для измерения количества бензина в резервуаре. Когда мотор был пущен, пропеллеры завертелись со страшной быстротой, от тряски аэроплана палка сползла к пропеллеру и в один миг от пропеллера откололись два куска дерева», – освещала николаевские гастроли авиатора херсонская газета «Родной край». Опять непредвиденная задержка, связанная с заменой пропеллера.
Наконец, уже в надвигавшихся сумерках авиатор вновь запустил мотор и попытался взлететь, однако сильный ветер не позволил крылатой машине оторваться от земли. Во избежание возможного несчастья представитель канцелярии градоначальника Сергеев запретил дальнейшие попытки.
Многострадальный аэроплан с подпорченной местами ветром обшивкой крыльев вновь разобрали и отправили пароходом в Одессу, обнадёжив публику повторением авиашоу будущей весной…
Вследствие окончательно испортившейся погоды не состоялся и всеми ожидаемый с нетерпением перелёт Костина из Николаева в Херсон. Это явно привело в уныние обывателей последнего, жаждавших увлекательного зрелища.
В ХЕРСОН ВЕЗУТ АЭРОПЛАН…
Ещё в средине октября, в период подготовки к демонстрации полётов в Николаеве, к Херсонскому вице-губернатору, двора Его Величества камергеру Крейтону обратился поверенный авиатора Костина инженер Дробинский с прошением о разрешении полётов в Херсоне. Полёты предполагалось провести 24 октября 1910 года в половине четвертого пополудни на Крепостной площади подле Екатерининского собора. Однако погода и николаевские неудачи, связанные с полётом Костина, внесли свои коррективы, и разрешение было аннулировано.
Однако не успел николаевский пароход с разобранным авиааппаратом достигнуть одесского порта, как внезапно установилась ясная, безветренная, вполне удобная для полётов погода. И после быстрого ремонта летательного аппарата Костин решает всё же продолжить своё выступление в Херсоне.
Осень на нашем юге и тогда была плохо предсказуема, а посему стоило поспешить, чтобы успеть устроить полёты хотя бы в установившиеся погожие дни, тем более публика ждала. К чести и вице-губернатора, и Херсонской городской управы, они не долго раздумывали над решением вопроса (а может, здесь помогли выделенные представителем Костина бесплатные билеты на первое в истории города авиашоу). Вот только, от греха подальше, власти перенесли место для демонстрации полётов с маленькой, ограниченной зданием адмиралтейства и Екатерининским собором, площади на окраинную широкую площадь между пра-вославной церковью на Сухарном (ныне церковь Сретения Господня на ул. Энгельса, 45) и еврейским кладбищем, от которого ныне сохранились лишь жалкие остатки (ул. Р. Люксембург). Буквально в считанные дни нанятые поверенным плотники воз-вели здесь лёгкий дощатый ангар, куда 22 октября перевезли доставленный пароходом «Тотлебен» Русского общества пароходства и торговли из Одессы в Херсон аэроплан в разобранном виде.
ПОДГОТОВКА К ПОЛЁТАМ
Пока плотники спешно сколачивали вокруг демонстрационной площадки забор саженной высоты (чуть более двух метров) и устанавливали деревянные скамьи, в ангаре над сборкой летательного аппарата корпели сам авиатор и его механик Цацкин с добровольными помощниками. В городе появились афиши: «На площади между еврейским кладбищем и колонией для малолетних преступников (около Сухарницкой церкви) впервые в Херсоне состоится публичный полёт авиатора Костина».
То, о чём умалчивали афиши, дополняли газеты: «Полёт в Херсоне, в зависимости, конечно, от погоды, будет считаться состоявшимся (то есть публика не вправе требовать назад деньги за билет. – А. З.), если авиатор опишет круг на высоте 10 метров. Билеты продаются до 11 ч. в Одесской и Петербургской гостиницах, а с 11 ч. в кассах на площади. Вчера, в течение 2-х часов, продано билетов на 1000 р.».
Что и говорить, по тем временам это была весьма приличная сумма! Да и стоимость билетов на первое авиашоу в Херсоне была довольно высока: «Цены на билет с благотворительным сбором 3 руб. 10 коп. (для сравнения: самые дорогие билеты на мероприятия в городском собрании не превышали двух рублей. Фунт (453 грамма) белого хлеба I сорта стоил 4 с половиной копейки, фунт мяса –15 коп. – А. З.). Стулья у места подъёма – 2 руб.10 коп. Стоять у ангара – 1 руб. Входные – 35 коп., ученические – 25 коп.».
Всё было уже готово к полётам Костина, однако «по закону подлости» именно к этому дню погода в Херсоне вдруг резко испортилась, с неба посыпал снег.
«Полёт в снежную пору совершенно невозможен, да и кроме того, авиатор, желая показать херсонцам всю красоту авиации, должен для этого ожидать более или менее благоприятной погоды». Обещанный херсонцам полёт был отложен до лучших времен.
ПЕРВЫЙ АЭРОПЛАН В ХЕРСОНСКОМ НЕБЕ
Однако ветреным, холодным днём 19 ноября Костин всё же решил рискнуть. Публика заняла свои места, херсонский кинохроникёр Яков Куперман замер у аппарата, приготовившись запечатлеть на плёнке удивительное событие…
Перед собравшимися предстал во всей своей красе аэроплан, привязанный крепкими верёвками к столбам, рвущийся ввысь при каждом порыве сильного ветра. Эта немаловажная предосторожность оказалась весьма существенной, когда в половине третьего дня при запуске мотора сильным шквальным порывом аппарат опрокинуло на крыло. Именно благодаря верёвочным растяжкам обошлось без серьёзных повреждений. Тем не менее полёт задерживался. Утомлённая длительным ожиданием публика начала проявлять нетерпение. Наконец авиатор занял свое место в кабине, застрекотал мотор – и аэроплан, с трудом преодолевая ветер, взмыл в воздух.
Полёт на высоте 250–300 метров продолжался около 15 минут. Восторгу публики не было предела. В воздух летели головные уборы, а над площадью раздавалось громкое, подхваченное голосами многотысячной толпы «ура!».
Следующим номером в программе полётов был полёт с пассажиром. По жребию первыми пассажирами должны были лететь девицы Широцкие, но в последний момент, в связи с не совсем благоприятной погодной обстановкой, в полёт решили отправить мужчину.
Секретарь губернского правления г-н Рюмин занял неуютное место в деревянной кабине позади пилота, и аэроплан взлетел. И опять громогласное «ура!» потрясло воздух.
Полёт с пассажиром продолжался около 8 минут и был бы вполне успешным, если бы во время посадки на высоте около 2 саженей (4 метра) от земли сильный порыв ветра не бросил аппарат в сторону. На пути приземлявшегося аэроплана оказалась глубокая канава. Костин, желая перелететь препятствие, заложил слишком крутой вираж… Потерявший управление самолет скапотировал и врезался в землю.
Вылетевший из кабины Рюмин перелетел через голову Костина и приземлился далеко впереди разбитого аппарата, как впоследствии оказалось, лишь поцарапав себе лицо. Толпа бросилась к месту падения, но быстро и слаженно действовавшие полицейские восстановили порядок. Затем помогли выбраться из-под обломков Костину. Лёгкие травмы авиатора признали неопасными. Куда серьёзнее оказалось пережитое им нервное потрясение.
Интересно, что за несколько дней до описываемого события в местной газете «Родной край» была опубликована статья со следующими строками: «Всё растущее число несчастий с авиаторами начинает не на шутку тревожить общество. Процент погибающих здесь настолько велик, что можно почти без преувеличения сказать – эти люди идут на верную смерть. Но помимо опасности разбиться, тут кроется ещё и иная опасность – окончательное нервное расстройство». Как в воду глядел автор статьи… После херсонской катастрофы авиатору пришлось долгое время восстанавливать душевное равновесие. Однако он справился и уже осенью 1912 года, в период очередной Балканской войны, в составе добровольного авиационного отряда принимал участие в боевых действиях на стороне дружественной Болгарии.
Возвращаясь к полётам Костина в нашем городе, отмечу, что первый херсонский кинооператор Куперман, отсняв киноматериал во время показательного полёта Костина в Херсоне, вполне успешно демонстрировал его сначала в своём, затем в других местных биоскопах, куда стекались широкие массы народа в надежде разглядеть на плёнке себя или кого-либо из знакомых. Вот только, к нашему превеликому сожалению, до наших дней плёнки эти не сохранились…
Авиация в начале ХХ века
Несовершенство авиатехники в первом десятилетии ХХ века в каждом полёте ставило под угрозу жизнь авиаторов и зрителей. Да и понятно – начинание это было совершенно новое, отличное от уже привычных воздушных шаров, управляемых дирижаблей и прошедших первые успешные испытания безмоторных крылатых планеров. По сути, несмотря на то, что первые аэроконструкции (язык не поворачивается назвать их знакомым нам словом самолёты) с паровыми двигателями были испытаны ещё в конце ХІХ века (Александр Можайский, 1882 г.), а самолет Уайтхеда поднялся в воздух в 1901 году, по «официальной» версии, эра крылатой авиации началась только в 1902 году с полётов братьев Райт. Впрочем, одновременно с Райтами различные конструкции моторных аэропланов начинают строить и испытывать множество других изобретателей. В сентябре 1906-го знаменитый французский изобретатель-дирижаблестроитель и воздухоплаватель Альберто Сантос-Дюмон совершил первый в мире полёт, при котором аэроплан его конструкции уже не нуждался в катапульте и встречном ветре для создания подъёмной силы. И хотя аппарат Дюмона преодолел расстояние всего в 221 метр, часто именно этот полёт рассматривают как первый истинный полёт аппарата, оснащённого двигателем.
Впрочем, очень скоро в мире авиации появились новые усовершенствованные системы аэропланов. Причём первенство до 1909 года прочно удерживали аппараты системы Вуазена и Райта. В 1911 году насчитывалось уже восемь главных типов машин и множество их вариантов, которые могли преодолевать расстояние уже более чем в полтысячи километров. Всё же, судя по возраставшим с каждым годом жертвам авиации, надёжность их была ещё сомнительна.
Так, первая международная «авиа-гонка» по маршруту Париж-Мадрид окончилась серьёзной трагедией. Авиатор Трен, участвовавший в перелёте, испытывал свою крылатую машину в Париже на поле во время подготовки к военному параду. В связи с неисправностью машины появилась необходимость в срочной посадке аэроплана. Однако на пути приземляющегося аппарата оказался марширующий полк кирасир. В последнее мгновение авиатор попытался отклонить самолёт в сторону и врезался в группу находящихся здесь же высокопоставленных лиц. Был убит военный министр Франции Безото, тяжело ранен президент республики Монис, а многие присутствовавшие военные и государственные чины получили травмы и ранения различной степени тяжести…
Авиация военная
Конечно же, зарождающаяся авиация не в последнюю очередь заслужила внимание военных, которые попытались привлечь её на свою сторону. Впрочем, случилось это гораздо раньше, ещё до появление моторных летательных аппаратов. Уже в 1899 году на первой мирной конференции в Гааге было принято категорическое решение воспретить на пять лет «бросание снарядов с воздушных шаров». А в 1907 году на второй конференции в отношении воздушной войны единогласно приняли следующий довольно двусмысленный документ: «Война в воздухе допускается лишь при том условии, что опасность для мирного населения не должна превышать опасности обычной войны на море и суше». Кстати, первым государством, использовавшим аэропланы в военных целях, стала Болгария, проводившая авиаразведку и атаку с воздуха турецких позиций в период Первой Балканской войны 1912-1913 годов.
Стоит отметить, что в числе десятка авиаторов, воевавших на стороне Болгарии, был уже знакомый херсонским обывателям по гастролям в Херсоне в 1910 году Николай Дмитриевич Костин. Впрочем, его военная карьера оказалась весьма короткой. В феврале 1913 года, попав в густой туман, Костин совершил вынужденную посадку на турецкой территории, был схвачен, приговорен к смерти, однако впоследствии обменян на важную турецкую персону. Возвратился в империю уже тяжело больным и вскоре умер в возрасте 34 лет…
В Херсон прилетал авиатор Васильев
После Костина весной 1911 года тренировочный перелёт по маршруту Николаев – Херсон – Николаев совершил выпускник школы Блерио (диплом пилота за номером 225), пожалуй, один из самых известных и популярных авиаторов империи Александр Алексеевич Васильев. А то, что популярности ему было действительно не занимать, известно из херсонских газет начала ХХ века. В частности, из заключённого между двумя журналистами пари, смысл которого сводился к тому, дойдёт или нет до адресата письмо, на котором вместо адреса получателя будет написано «авиатору А. А. Васильеву». Письмо дошло, пробыв в пути около двух месяцев! А ещё местные газеты сообщали, что Васильев самый дорого оплачиваемый авиатор, сумевший в короткое время составить вполне внушительный капитал.
Перелёт Васильева был подготовкой к серьёзным испытаниям перед соревнованиями на маршруте Петербург – Москва, состоявшимися в июле 1911 года.
В этом перелёте приняли участие 9 авиаторов из 12 записавшихся. Среди них – и уже известный нам Костин, и одессит Уточкин. Но обстоятельства перелёта сложились так, что в Москве финишировал лишь Васильев. Ненадёжные летательные аппараты и тяжёлые погодные условия послужили причиной аварий 8 самолетов. Причём не обошлось и без жертв. Погиб пассажир пилота Слюсаренко Константин Шиманский, только за два дня до полёта сдавший экзамен на звание пилота.
Перелёт Васильева из Николаева в Херсон и обратно был сугубо индивидуальным, целенаправленным. Пассажиров в губернском городе авиатор не «катал».
Сергей Уточкин в Херсоне
Почему-то когда вспоминают о первых авиаторах, познакомивших херсонских обывателей с чудом воздухоплавания, в первую очередь упоминают одессита Сергея Уточкина. Хотя из газет начала ХХ века явно следует, что первым был всё же Костин в 1910 году.
Сергей Исаевич же был только вторым (или всё же третьим?), продемонстрировавшим херсонцам своё лётное мастерство в 1912 году. Скорее всего, происходит это оттого, что уже знаменитый к тому времени спортсмен-одессит Уточкин был личностью, хорошо известной и в Херсоне. Прежде чем стать прославленным пилотом, Сергей Исаевич стал известным велогонщиком: часто бывал в Херсоне и участвовал в соревнованиях на циклодроме местного предпринимателя Батенко.
Трудно перечислить все виды спорта, которыми Уточкин успешно занимался и в которых достигал высоких рекордных результатов. Он был пловцом, яхтсменом, конькобежцем, боксёром, бегуном. Занимался классической борьбой, был одним из первых футболистов в империи. Принимал участие в мото- и автогонках. Освоил самостоятельно полёты на воздушных шарах, а затем, так же без посторонней помощи, – на появившихся в Одессе аэропланах. Мало того, Сергей Исаевич, выписав из-за границы запасные части, собственными руками построил самолёт! В Херсоне Уточкин совершал полёты с пассажирами – это был приз в рамках устраиваемой баронессой Гревениц лотереи-аллегри в помощь пострадавшим от неурожая. Были разыграны два «воздушных» лота, один из которых достался администратору городского театра г-ну Жигалову.
Кроме того, на платные полёты в качестве пассажиров записались г-н Волохин, артист Измайлов, атлет Рафаэль и дама, пожелавшая остаться неизвестной.
Сильные мартовские ветры мешали запланированному полёту, который пришлось несколько раз переносить. Тем не менее, зрители наконец дождались благоприятной погоды . Очевидцы рассказывают, что посмотреть на небывалое зрелище собрались две трети горожан.
Полёты Уточкина проходили на широкой площади между губернской тюрьмой (тюремным замком) и Богоугодным заведением (ныне областная больница на проспекте Ушакова). Кстати, вот уже более века до сего дня различные публикации передают якобы запомнившуюся местной публике некую «пикантную» подробность. Поговаривают, что якобы Уточкин, катавший пассажиров, взяв в очередной полёт некую прекрасную даму-херсонку, исчез с нею где-то за городом на добрых три четверти часа… Впрочем, смею утверждать, что это лишь легенда позднего времени. Не стоит забывать, что это был всё же 1912 год, и случись подобное на глазах у всего города, добрая репутация дамы, без всякого сомнения, серьёзно пострадала бы. Да и херсонская весна (а случилось всё сие в марте), не оставляла возможности, пусть даже лёгкому самолётику, приземлиться на раскисшую весеннюю почву за городом и взлететь с неё.
На деле же в первый пробный полёт, длившийся всего лишь несколько минут, авиатор отправился один. Затем, взлетев с «платным» пассажиром Волохиным, Уточкин сделал широкий круг над площадью и приземлился под громкие крики и рукоплескания собравшихся. Другие «платники» и даже выигравший полёт Жигалов в воздух подняться не захотели. Тогда аппарат Уточкина вновь взмыл вверх и вскоре исчез из виду. Возвратился он спустя 10 минут, причём в кабине в качестве пассажира находился студент Клименко, которого Сергей Исаевич подобрал на площади у новых амбаров хлебного рынка. На этом полёты были завершены. Воздушное действо продолжалось всего лишь… полчаса.
Перелет штабс- капитана Андреади
До поры все посещавшие Херсон авиаторы были сугубо гражданскими лицами и цели преследовали только мирные – популяризацию авиации. Первым военным лётчиком, посетившим Херсон, стал штабс-капитан 51-го Литовского Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полка Дмитрий Георгиевич Андреади.
В июне 1912 года боевой аэроплан последней конструкции «Ньюпор – 4», заложив крутой вираж на высоте 30 метров над Херсоном, приземлился всё на той же площади у губернской тюрьмы, где в марте гастролировал Уточкин. После приземления авиатора у самолёта собралась многочисленная публика, которая устроила военному пилоту громкую овацию. Ещё бы! Ведь лётчик-офицер, курсант военно-авиационной школы в Севастополе был уже широко известен херсонским обывателям. Имя его не раз упоминалось в местной прессе. Наконец-то сам Андреади, совершавший рекордно длительный перелёт по маршруту Севастополь – Каланчак – Каховка – Херсон – Николаев – Одесса – Ялта – Севастополь (830 километров), оказался в Херсоне!
Полёт авиатора и механика, вылетевших из Севастополя на Ньюпоре 2 июля, проходил в достаточно неблагоприятных условиях дождливой погоды. Между Каланчаком и Каховкой аэроплан попал в серьёзный шторм, пришлось непредвиденно остановиться на сутки в Каховке.
Не всё гладко было и на маршруте Каховка – Херсон. Вследствие «противного» ветра довелось садиться в селе Тягинка и ждать благоприятных изменений. К счастью, к вечеру ветер утих, и появилась возможность продолжить прерванный полёт. Лишь в 8 часов вечера воздушные путешественники достигли Херсона.
В числе встречавшей пилота публики оказался и исполняющий обязанности губернатора вице-губернатор Александр Николаевич Крейтон. Он радушно пригласил авиатора Андреади и его помощника-механика, рядового Дорогого, в свои апартаменты на отдых. Выставленный у аэроплана полицейский пост в тот день долго ещё отгонял желающих потрогать руками летательный аппарат.
После ужина, данного в честь пилотов в городе, до позднего вечера искали по всему Херсону бензин «лёгкого удельного веса», который можно было бы без опаски использовать для дальнейшего полёта аэроплана. Но, к превеликой досаде вице-губернатора, подходящего топлива в городе не нашлось… Опасаясь, что в Николаеве пилота могла ожидать подобная ситуация, отправили срочную телеграмму в Одессу, чтобы бензин нужного качества был доставлен нарочным в город к моменту прилёта туда Андреади.
Здесь же, в Херсоне, штабс-капитан решил несколько изменить свой маршрут, о чём пилот сообщил по телеграфу в Севастополь. Вместо запланированного полёта Одесса – Ялта – Севастополь авиатор собрался следовать по маршруту Одесса – Харьков – Севастополь, что увеличивало протяжённость в общей сложности почти до 2000 километров. Разрешение было получено, и уже на рассвете нового дня, после краткого отдыха в квартире херсонского вице-губернатора, авиаторы были возле летательного аппарата, готовя его к перелёту в Николаев.
Причем из-за отсутствия в Херсоне бензина лететь решили на его скромных остатках, имевшихся в баке. Конечно, в этом был определённый риск, однако терять несколько дней на ожидание доставки топлива из Одессы авиатор не мог – терялся смысл уникального перелёта. Интересно, что несмотря на столь раннее утро, вместе с чинами полиции
и лично с помощником полицмейстера И. Г. Шесточенко, охранявшими аппарат от всяческих посягательств на его целостность, здесь же, на площади, находилась и группа местных обывателей, боявшихся пропустить отлёт авиаторов и просидевших у аэроплана всю ночь.
Ровно в 4 часа утра, после тёплых прощаний и напутствий со стороны херсонцев, пилоты заняли места в аппарате. Застрекотал мотор, и уже спустя минуту аэроплан взмыл в воздух по направлению к соседнему Николаеву.
Спустя 2–3 часа вице-губернатор Херсона получил телеграмму от Андреади о благополучном приземлении в Николаеве. Впрочем, как впоследствии оказалось, до Николаева пилоты всё же не дотянули – кончился бензин. Пришлось садиться в Варваровке. Только поздно вечером из Одессы на автомобиле было доставлено топливо, а в 4:15 следующего утра «Ньюпор» Андреади взял курс на Одессу, куда прибыл примерно через час.
Спустя неделю, в местной прессе появилось сообщение, что высоко над Херсоном в лучах заходящего солнца был виден неизвестный аэроплан, летящий по направлению Крыма. Возможно, это штабс-капитан Андреади завершал свой многодневный перелет.