Из эпистолярия адмирала Федора Ушакова
«…С истинным моим почтением и преданностию пребуду навсегда. Федор Ушаков». Этой фразой знаменитый адмирал всегда заканчивал свои письма независимо от адресата: будь-то всесильный вельможа или подчиненный ему офицер.
Характер человека, душа всегда раскрывается в его письмах. Их обычно пишут под впечатлениями событий, о которых автор стремится поведать адресату. Письма в исключительно редких случаях их авторы переписывали начисто, поскольку терялась эмоциональность рассказа.
Советские историографы и писатели представили Федора Ушакова этаким роботом: военным гением, громящим направо и налево врагов. А он-то был обыкновенным земным человеком, с присущими ему слабостями. Приведенные ниже фрагменты писем Ушакова начальнику канцелярии Григория Потемкина Василию Попову и Таврическому губернатору Семену Жегулину расширят представление об адмирале, как о человеке. Кстати, ставшем уже в наше время после канонизации Св. Федором Ушаковым.
Стиль изложения, орфография и пунктуация приводится по копиям подлинников.
«Милостивый государь Василий Степанович!
…Ныне ж при случившейся оказии имел честь рапортом моим донести почти об одной поверхности сколько было можно. А после сего донесу обстоятельства, хотя и не желал бы я писать об недостатках, но вижу, что никак миновать об оных не можно ибо в Херсоне многих вещей в наличии не состоит, а на флот весьма надобны. А особливо смоленые разного сорта троссы, кабельтовы и перленги, то ж разные вещи, о которых писать буду. Из них многие недостатки можно будет исправить деньгами отправления, ежели тем их будет довольно.
Теперь мучат меня только, без сомнения, исправления множества дел, разные требования и приготовления при великих недостатках ни говорить, ни писать не смею, стараюсь как можно исправлять сии».
Милостивый государь Василий Степанович!
Покорнейше прошу исходатайствовать его светлости, чтоб на почтах давали лошадей на повозку, да и меня не послушали, отзываясь запрещением, а обойтись нельзя, ибо у меня привычных верхами ездить офицеров нет. Сделай, батюшка Василий Степанович, милость, чтобы в нужных случаях имели послушание».
«Милостивый государь Василий Степанович!
Свидетельствуя Вам, милостивому государю, истинное мое почтение и преданность, с отменным желанием, ожидаю иметь счастие вскорости присутствием его светлости и вашей в Херсоне. В знак истинного моего к Вам, милостивый государь, почтения и преданности, осмеливаюсь при сем препроводить из призовых (трофейных. — Прим. авт.) вещей одну саблю, один кинжал, одно ружье, две коробочки винных ягод, бочонок маслин и мешок орехов. Прошу покорнейше благосклонно принять оные, хотя не значащие ничего по себе вещи».
«Милостивый государь Василий Степанович!
Почтеннейшее письмо Вашего превосходительства и при оном две звезды и лента ордена св. Владимира имел честь получить. За оные и за все благосклонные ко мне оказанные Вашего превосходительства милости приношу найчувствительнейшую мою благодарность. Не можно ли, батюшка Василий Степанович, сделать милость исходатайствовать для штаб и обер-офицеров годовые порционные деньки (зарплата морских офицеров. — Прим. авт.), сия милость подкрепит всех великие недостатки в рассуждении сего отменной дороговизны».
«Милостивый государь мой Семен Семенович!
Простите мне Ваше превосходительство откровенность, с какою я намерен Вам объясниться. В письмах Ваших означается таковая же учтивость, но в делах, принадлежащих к удовлетворению, великая есть несоответственность. С давнего времени имеете Вы, милостивый государь, в областном правлении предложение покойного светлейшего князя дать мне в вечное и потомственное владение земли, таковое предписание само по себе означает смысл и намерение, что следуют они по состоянию звания и заслуг. Я, не будучи столь привязан к собственному интересу и моей экономии, предпочитая всему оному пользу государственную, беспрерывно прилежу об оной по моей должности и даже не имею и малейшего времени употреблять старание о собственности».
«Милостивый государь Василий Степанович!
При засвидетельствовании истинного моего Вам, милостивому государю, почтения, донесть имею: по прибытии моем в Херсон рассмотрели мы обще с Семеном Ивановичем Афанасьевым (главный строитель Херсонского адмиралтейства. — Прим. авт.) все потребности для снабжения флота. Оказалось, что имеющиеся здесь в прошедшее время, нового заготовления якоря, пробованы были и оказались ко употреблению неблагонадежны: все те, которые пробованы были, разбились, о чем уповаю от Семена Ивановича уже донесено. Сего числа из Херсона отправился в Севастополь. Следует ныне на кампанию штаб и обер-офицером получить коштные и порционные деньги. Однако денег в правлении ныне в наличии нет. Прошу покорнейше, милостивый государь, обо всех потребностях не оставить Вашим старанием».
«Милостивый государь мой Семен Семенович!
Требуемый по почтеннейшему письму Вашего превосходительства план той дачи, которая назначена мне при устье Бельбека (река в Крыму. В июле-сентябре пересыхала. — Прим. авт.) и состоит в моем ведомстве, при сем препровождаю. Удобностей здесь никаких нет, земля вся глинистая, на каменном грунте и почти совсем неудобная, а внизу при устье реки, солончаки, даже и травы тут нет. Я намерен по надобности моей иметь в ней также десять или двенадцать дворов людей, но к сему потребно иметь прочее. То ж на Северной стороне севастопольского рейда в балке к Георгиевскому монастырю для содержания птиц имею я маленький хутор, при оном в лощине между каменистами горами удобной земли, обросшей кустарником, не более двенадцати или пятнадцати (чуть более 12-15 гектаров. — Прим. авт.) десятин, где расчищая, завожу я вновь небольшой садик, план сего места и прошу покорнейше оное место с тем же испрося, мне укрепить надлежащим порядком».
«Милостивый государь Семен Семенович!
Имею честь донести Вашему превосходительству, я со флотом был против устьев Дуная для прикрытия флотилии, дабы флот неприятельский не мог ее запереть при оных. Я слышал, Вы намерены были послать к Василию Степановичу (Попову — начальнику канцелярии Потемкина. — Прим. авт.) лимонов пятсот, следовательно с моими будет тысяча. Нижайше прошу принять от меня изюму одну коробку и мешок, также хальвы одну коробку при сем Вам, милостивый государь, препровождаю. В коробках изюм несколько получше, я усердно желал бы Вам услужить таковым побольше, но все почти без остатков отправлено к его светлости (Потемкину) и Василию Степановичу, потому здесь не остается».
«Милостивый государь Семен Семенович!
Почтенейший отзыв Вашего превосходительства о благосклонности Вашей приказать доставить сюда (в Севастополь. — Прим. авт.) 10 мачтовых дерев, имел честь получить. За все старания и споможения Вами, милостивый государь, приношу мою благодарность, и при том всепокорнейше прошу ведущиеся из Херсона на мачту корабля Рождество Христово чиксы (составная часть мачты. — Прим. авт.), состоящие в четырех дубовых штуках, повелеть как можно скорее доставить».
«Милостивый государь Семен Семенович!
Крайний недостаток на флоте для дальней кампании водяных бочек, которых потребно великое количество, из Херсона ж вскорости получить столько не могу, а они необходимо мне надобны. Бочки мне всякие будут годные, большие и малые, лишь бы были крепки для воды. Нам надобились бы бочки с железными обручьми, а теперь по необходимости, если найдутся, употреблю и с деревянными».
«Милостивый государь мой Семен Семенович!
Нижайше прошу употребить всевозможное старание дабы подрядчики поставили на флот для продовольствия служителей (моряков) сухопутный провиант (военный паёк), который за прошлые 792-й (1792 год), 793-й (1793 год) и ныне истекший 794-й (1794 год) годы, оного не выставляли».