«Древесно-керосиновый голод» в Херсоне
Война 1914 года стала серьезным испытанием для херсонских обывателей. Особенно – в первую военную зиму, когда в значительной мере сократились поставки в город таких необходимых в это время года энергоносителей, как керосин, дрова и уголь
Пять дизельных двигателей, установленные в помещении городской электростанции и имевшие запас топлива, на первых порах продолжали вырабатывать электрическую энергию для освещения квартир богатых херсонцев, ряда учреждений и центральных городских улиц. А вот нехватка керосинового топлива, обычно доставлявшегося на главную нефтяную станцию в Херсоне из Батума (ныне Батуми – город-порт в Грузии) нефтеналивным судном «Луч» Русского Общества Пароходства и Торговли, погрузила окраины города, где еще сохранилось уличное керосиновое освещение (800 фонарей), и дома несостоятельных обывателей во тьму.
Нефть и электричество
Перебои с доставкой керосина в Херсон начались после 16 октября 1914 года. Тогда под покровом ночи два турецких миноносца вошли в гавань Одессы и хладнокровно расстреляли находившиеся у причалов суда. А по свидетельствам капитанов пароходов, курсировавших по маршруту Херсон – Одесса, в Днепро-Бугском лимане появились плавучие мины.
Впрочем, у товарищества «Бр. Нобель», которому принадлежала большая часть кавказских нефтяных скважин и перегонных заводов, был резервный путь доставки керосина – железная дорога. Но с началом войны предпочтение в перевозках отдавали в первую очередь стратегическим военным грузам. А посему доставку топлива в Херсон приходилось ожидать месяцами. Нападение турецких судов на соседний город заставило херсонских обывателей более серьезно воспринимать далекую, проходившую на западных окраинах империи войну.
Вследствие появившихся проблем с доставкой топлива стала расти его стоимость. Но несмотря на существовавшие проблемы, херсонскому самоуправлению некоторое время удавалось сдерживать подорожание топлива для городского потребителя. Вместе с тем в Херсоне был объявлен строгий режим экономии энергоносителей. Сначала ввели лимит на электроосвещение улиц. И если до войны 222 дуговых фонаря и 27 фонарей с лампами накаливания горели на улицах города практически до рассвета, то теперь ночных фонарей стало значительно меньше. То есть недолго радовались жители Мельниц и Забалки, где буквально месяца за два-три до начала войны появились первые электрические фонари. К тому же уже к началу ноября 1914 года было получено известие о введении налога на электроэнергию. Стоимость электричества для частных абонентов городской электростанции должна была возрасти не менее чем на 13%, для промышленных абонентов – на все 40%.
Что и говорить, в этом случае обыватели начала ХХ века, не знавшие еще никаких массово потреблявших электроэнергию приборов, кроме ламп накаливания для освещения помещений, были в более выгодном положении. Впрочем, о выгодах здесь говорить явно неуместно, ибо, кроме прочего, вдруг выросли цены на нефть, и был введен 30-копеечный государственный акциз на каждый ее пуд. То есть отныне электроэнергия для ее потребителей стала весьма дорогим удовольствием. (В 1915 году налогом обложили владельцев не реквизированных на нужды фронта авто. Затем, немного позже, 10-рублевым налогом обложили всех владельцев телефонных аппаратов).
По расчетам, произведенным местным инженером Красных, затраты на уличное освещение и освещение присутственных зданий в Херсоне уже к концу ноября 1914 года возросли настолько, что вместо прежних 19125 рублей город ежегодно должен был тратить на эти нужды не менее 92325 рублей! При любом раскладе – сумма весьма внушительная. К тому же средств в нищей городской казне всегда не хватало…
«Керосиновый голод»
Городское руководство решило убить одним выстрелом двух зайцев – наказать зарвавшихся местных торговцев и слегка подправить горбюджет. В прессе появился ряд обязательных постановлений, подписанных херсонским губернатором бароном Николаем Гревеницем. Коими «уличенные в искусственном повышении цен на предметы первой необходимости торговцы подвергаются аресту в тюрьме до трех месяцев или штрафу до трех тысяч рублей».
Конечно, три тысячи рублей штрафа – это было круто! В некоторых случаях равносильно полной ликвидации торгового заведения. Но не стоит сбрасывать со счетов военное время и, как было сказано в одном из таких постановлений, «нанесение бюджету обывателя значительного урона». В этом случае даже фальсификаторы продуктов питания на местных рынках обходились более мелкими штрафами – всего в 300–400 рублей. Для многих торговцев и подобная сумма казалась весьма огромной, а посему они предпочитали отсидку в тюрьме.
Справочный список цен на продукты и товары первой необходимости, утвержденный губернатором, публиковался в местной прессе и носил форму обязательного постановления. Так, в октябре 1915 года цены на энергоносители в Херсоне были утверждены следующие: «Уголь: древесный грабовый І сорта – 1 р. 60 к. (пуд); грушевский без доставки – 55 к., с доставкой – 57 к. Керосин: кварта 17 коп., 1 фунт – 6 1/2 к. Дрова: вербовые 3 арш. без доставки – 44 руб. саж.; сосновые – 3 арш. без доставки 70 руб. саж. (Аршин – 71,12 см, кварта – 0,946 л, фунт – 453, 5 г. – А. З.)».
Но даже при жаловании в 400–500 рублей в год, без «квартирных», лишнюю сажень сосновых дров для отопления вряд ли кто смог бы себе позволить.
В 1915 году Херсонское губернское акцизное управление получило материалы для осуществления проекта министерства финансов о расширении применения спирта для технических надобностей. Смесь спирта с бензином фабриковали в новое спиртовое моторное топливо, которое планировали продавать в качестве горючего для автомобильных двигателей по цене 3 рубля за пуд. Правда, в свободную продажу новое топливо не поступало. А для его приобретения надо было еще иметь авто, а к нему уже соответствующее разрешение. Ибо весной 1915 года автомобили и мотоциклеты частных лиц, признанные годными, должны были быть переданы военному ведомству. Впрочем, для применения в бытовых целях эта смесь вряд ли подходила.
В то же время фирма «Бр. Нобель» обратилась в Херсонскую управу с просьбой установить цену на керосин в 2 р. 30 коп. и нефть в 1 руб. 10 коп. за пуд, считая текущие цены убыточными. Управа, воевавшая за каждую копейку и всеми силами пытавшаяся сдержать взлет цен, отказала. Тогда фирма закрыла свой склад, вызвав в городе «керосиновый голод». В связи с этим городская управа вынуждена была отказать губернской земской управе, ходатайствующей об отпуске нефти для нужд больницы в Херсоне.
Дров и угля уже не хватает…
Вместе с «керосиновым голодом» зимой начинались проблемы с углем и дровами. «Призрак холода не менее ужасен, чем недоедания. Городу следовало бы, не дожидаясь, приступить к практическим мерам для приобретения дров и угля и открытия дровяного склада. Другого решения быть здесь не может», – писала в те дни газета «Родной край».
Впрочем, уголь и дрова были в основном прерогативой пароходств, присутственных мест, различных учреждений, школьных заведений и обеспеченных горожан. В местной прессе можно найти подтверждение тому, что пароходам катастрофически недоставало угля. Порой, чтобы дотянуть до порта назначения, приходилось рубить и сжигать в топке деревянные части судовой надстройки…
Для городской бедноты уголь и дрова были не по карману. Ну разве что втихаря добудет кто не слишком громоздкое дерево где-то на окраине Казенного сада (сейчас – в Шуменском микрорайоне). В основном же использовали для отопления солому или камыш. Правда, чаще солома была в дефиците. Другое дело камыш, которого по берегам Днепра и его притоков было великое множество. Городская управа сдавала участки речных плавней для заготовки камыша по чисто символической плате бедным обывателям. Причем из пяти заготовленных ими пучков один отходил в пользу города. Таким образом создавали «стратегический» запас топлива. Его обычно обращали в помощь малоимущим, а излишки продавали. Три городских склада камыша – на Соляной пристани, Карантинном острове и Военном форштадте – отпускали топливо по цене 7 копеек за пучок. Но уже в январе 1915 года цену на камыш подняли более чем в два раза (16 коп.) и в одни руки отпускали уже не более 25 пучков камыша.
Выручают искусственные насаждения
Стоит, пожалуй, вспомнить и о старой практике озеленения территории городских дач, то есть о посадке лиственных деревьев (в основном – влаголюбивых и быстрорастущих вербы и ольхи) в плавневой зоне. В прежние времена каждый обыватель, заключивший договор на аренду земли под огороды в плавнях, брал на себя обязательства посадить здесь определенное количество деревьев, которые по окончании срока аренды переходили в городскую собственность.
В тяжелое военное время более ранние посадки, которые превратились в тенистые рощи, состоявшие из старых, а вернее – из зрелых деревьев, также сыграли роль стратегических запасов топлива. Распоряжением городской управы больные и дуплистые деревья вырезали на дрова, которые свозили и складировали на территории городской электрической станции. Оттуда впоследствии их продавали по льготной цене населению Херсона.
Вместе с тем запасы древесного топлива в плавнях были совсем не безграничны. К тому же их уничтожению усиленно помогали местные браконьеры, которые, не боясь плавневых объездчиков и специальной охраны, вырезали на дрова здоровые деревья. Поэтому цены на дрова из местных угодий также неумолимо ползли вверх.
Под Херсоном нашли залежи угля и нефти!
В совокупности все неразрешенные вопросы, связанные с недостатком энергоносителей в Херсоне, очень скоро превратились в один большой клубок проблем. Эта ситуация и безвыходное положение, в которое был поставлен город, заставили городское самоуправление искать некую альтернативу привозному топливу.
«Война оказала свое благоприятное влияние и на город Херсон, – писала в те дни газета “Родной край”. – Заставила обратить внимание на природные богатства нашего района, о которых до сих пор никто из нас и понятия не имел. Совсем недавно членом горуправы Е. Ф. Эккертом были обнаружены в плавнях залежи каменного угля. А несколько дней тому назад в горуправу поступило заявление от инженера Монвиж-Мондтвида о том, что им в пределах Херсона обнаружены залежи нефти».
Это было поистине сенсационное заявление, которое могло сулить в дальнейшем если не процветание городу, то уж во всяком случае его независимость от привозных энергоносителей. По словам инженера Монвиж-Мондтвида, «Херсонский бассейн нефти достаточно обширен и направляется на север мимо Кривого Рога, быть может, разделяясь на части, к Елисаветграду, Знаменке и Корыстовке, где также чувствуются полосы нефти. Глубина же залегания нефти в херсонских плавнях чувствуется всего около 30–50 саж. (64–106 метров. – А. З.)».
Нет ничего удивительного, что о находках подземных богатств заговорили, строя на дальнейшее великие планы, но только в мечтах. Ибо для более серьезных исследований требовались не менее серьезные вложения капитала, которого у города просто не было. Не нашлось и богатых спонсоров, готовых в то трудное время финансово поддержать исследовательские работы. Очень скоро их постигла судьба железной руды, найденной в начале ХХ века в окрестностях Херсона. Тогда, несмотря на успех исследований, работы прекратили еще в начальной стадии.
Торф – подарок херсонцам от природы
К продолжению поисков альтернативного и недорогого топлива херсонское самоуправление подтолкнули сокращение общей площади разработок каменного угля в империи, отсутствие заграничного импорта и нарушение стабильности и качества железнодорожного движения. В июле 1915 года были проведены исследования ряда плавневых участков, принадлежавших городу. Благодаря им «в нескольких пунктах были обнаружены залежи торфа объемом до 8000 кубических саженей, по внешнему виду готовых к разработке в настоящее время. Из них представляется возможным получить 800000 пудов сухого торфа. Стоимость выработки одного пуда торфа на месте производства исчислена городской управой в 5 копеек. Близость мест разработки торфа даст возможность в черте города иметь торф по цене 8–9 копеек за пуд, который по своему тепловому эффекту эквивалентен равному весу хороших дров».
В сущности, разработка торфа требовала минимума затрат и могла быть организована в самое кратчайшее время. Уже спустя пару недель после решения вопроса первые 50 человек наёмных рабочих приступили к работам. Затем начались работы на торфянике Карантинного острова. Осенью 1915-го были начаты работы на торфянике возле села Кардашинка. Там залежи торфа оказались внушительными, а вскоре Кардашинский торфопромысел стал самым крупным местом его добычи.
Строительству электростанции в Кардашинке помешала война
Что и говорить, природа преподнесла херсонцам бесценный подарок. Обнаруженные запасы топлива помогли пережить самые сложные периоды истории Херсона и его окрестностей.
Работы на Кардашинском торфянике не прекращались и с установлением советской власти в стране. Мало того, в связи с увеличением за период с 1922 по 1924 годы стоимости дров на местных рынках на 250–300% и введением их строгого нормирования добыча торфа стала приоритетной отраслью развития. Уже в 1924-м она значительно превысила объемы дореволюционной добычи из-за того, что оказалось возможным частично механизировать производство. В первую очередь здесь были установлены два элеватора «Анрена». По словам инженера торфопромыслов Михаила Шейнвальда: «Ведущаяся сейчас твердая линия механизации производства дает право думать, что в ближайшие годы при наличии соответствующих экономических условий наши разработки не будут отставать в техническом отношении от аналогичных (таких же) производств в РСФСР. Все существующие способы механизации производства, подходящие к местным условиям, будут применены».
И действительно, к началу 1940-х годов кардашинские торфоразработки представляли собой серьезное и почти полностью механизированное предприятие. К тому времени был утвержден проект строительства на Кардашинских торфяных болотах тепловой электростанции мощностью в 20 миллионов кВт/час в год. По сообщению газеты «Наддніпрянська правда», это должно было дать «можливість електрифікувати промисловість і сільске господарство Херсонського і Миколаївського округів». Впрочем, строительству электростанции и дальнейшему развитию промыслов помешала начавшаяся в июне 1941 года Великая Отечественная война.
После освобождения Херсона от гитлеровцев в марте 1944-го вернувшиеся к мирному труду люди приступили к восстановлению разрушенного войной народного хозяйства. Одной из первых была возобновлена работа на Кардашинских торфяниках. Там с началом нового сезона 1945 года трудились уже более 200 человек. На торфяниках работали два торфяных агрегата, была восстановлена узкоколейная железная дорога, по которой два мотовоза доставляли груженные торфом вагонетки к месту погрузки его на баржи. В 1946-м добыча торфа достигла невиданных до революции объемов – 30 тысяч тонн за сезон! В том же 1946 году был введен в эксплуатацию новый – цюрупинский – участок торфоразработок. Он, по словам специалистов, обладал не меньшими, чем кардашинский, объемами залежей торфа.
Теги: Старый Херсон