Розга нема, да придаёт ума: в Херсоне дебоширов и воров наказывали поркой
В начале прошлого века, несмотря на официальную отмену телесных наказаний, в глубинке, коей была на то время Херсонская губерния, всяких хулиганов, пьяниц и воров всё ещё пытались направить на путь истинный с помощью порки розгами…
Как кузнеца уму-разуму учили…
В курсе ли вы, что означает «знай наших»? Это когда о «наших» говорят где-то далеко за пределами ареала их обитания. К примеру, в 1907 году в московской газете «Русское слово» была размещена заметка о ничем особо не примечательном жителе Музыкиных хуторов, расположенных в десятке вёрст от Херсона, кузнеце Ефиме Карпове. Впрочем, «ничем не примечательном», – это я явно поспешил. Главной «примечательностью» хуторского кузнеца, страстного любителя «казёнки», было то, что основательно «загрузившись», он бывал весьма дерзок и скор на расправу. Доставалось от буяна и заказчикам, пришедшим починить сломанную деталь телеги, и соседям, живущим поблизости, но чаще частого родным и близким, в особенности детям и жене, которым неоднократно приходилось искать приюта по чужим углам.
Тянулось сие непотребство длительное время, а так как здоровенный детина практически всегда был пьян, то всем это уже основательно надоело. И вот однажды во время очередного такого «пьяного представления» с избиением жены по предложению бойкой хуторянки Евдокии Сипко «хуторские бабы» выступили в защиту своей товарки. Разбушевавшегося кузнеца схватили, повалили наземь и крепко-накрепко связали заранее приготовленными верёвками. А потом в ход пошли розги, которыми по очереди хуторянки охаживали буяна со словами: «Будешь впредь бить жену и детей? Будешь?». Долго крепился пьяный Ефим, однако всё же не выдержал экзекуции и взмолился о пощаде…
Самое интересное, что мужики, среди которых было немало таких же, как кузнец, любителей погонять домашних, солидарности с ним не проявили ни на грош и не встали грудью на его защиту, а заблаговременно попрятались, чтобы не попасться под руку своим «благоверным». Так что музыковские женщины впоследствии с полным основанием могли говорить: «Знай наших!».
Впрочем, доподлинно не известно, оказался ли действенным способ перевоспитания, избранный хуторскими женщинами, ибо херсонская газета «Родной край», перепечатавшая заметку из московской газеты, благоразумно умолчала о последствиях всей этой истории.
Бить или не бить?
Интересно, что на момент появления заметки Министерство внутренних дел империи специальным указом уже давно отменило телесные наказания, оставив порку только в тюрьмах, для арестантов, да и то «считаясь с их психическим состоянием и интеллигентностью». То есть некоторых психов, «шибко грамотных» и интеллигентов в очках в начале ХХ века уже не секли. Телесные наказания отменили не только в тюрьме, официально уже не наказывали розгами нерадивых учеников и в школах. По сути, голоса за отмену порки начали раздаваться
в стране ещё в середине ХІХ века. Передовые просветители, писатели и выбившиеся «в люди» представители народных масс сходились в едином мнении, что подобное наказание не может иметь место в культурном и просвещённом государстве: «Телесные наказания унижают людей и действуют развращающе на души». Однако закостенелая система традиционного физического воздействия сдавать свои позиции долгое время не собиралась. Известен документ, относящийся ко второй половине ХІХ века, с которым херсонское и таврическое начальство обращалось в Киевское губернское правление с конкретной просьбой: «Изъяснив, что в Таврической и Херсонской губерниях нет берёзовых рощ, из которых можно изготовлять розги для наказания преступников, просят сие правление уведомить: могут ли быть изготовлены в Киевской губернии ежегодно для Таврийской 9000 и для Херсонской до 20000 пучков берёзовых розг и во что обойдётся доставка первых в Симферополь, а последних в Херсон».
Похоже, в те времена оптовая заготовка и торговля розгами была делом государственным, нужным и прибыльным.
Вместе с тем уже в 1898 году херсонский «Югъ» сообщал своим читателям: «За последние 10 лет число лиц, подвергнутых телесному наказанию по приговору волостного суда, сократилось весьма значительно. В 1888 году из общего числа крестьян наказание понесли 25%, в 1897-м – 14%».
В начале ХХ века по приговорам судов крестьян уже не секли, ну разве что в «частном порядке», да и то не в виде наказания, а ради исправления. Впрочем, как писал на грани смены веков один из херсонских земских начальников в своих записках-размышлениях: «Наш народ не привык встречать в начальстве ласкового к себе отношения. Крики, бранные слова для него явление обычное. Даже побои ему часто не страшны…»
Каков грех, такова и расправа
А о том, что побои для некоторых особ действительно были «часто не страшны», свидетельствует иной эпизод далёкой херсонской истории. В конце ХІХ – начале ХХ веков на Карантинном острове и «на горе» (район бывшего Привозного рынка, возле нынешней «привозной» церкви) был хорошо известен вор по прозвищу Джингарь, орудовавший везде, где только можно было поживиться. Особо доставалось жителям Карантинного острова, где в то время было небольшое поселение сельского типа, в котором, согласно статистическим данным того времени, проживали около тысячи человек. На Карантинном же в собственном домишке жил отец вора, которого местные жители заставили «не давать пристанище вороватому сыну». Тем не менее свои набеги на островских соседей Джангирь не прекращал. В ночь под Новый год соседи застукали вора за кражей кур в курятнике и устроили грандиозную порку, отходив его розгами. А потом ещё погнали избитого под свист и улюлюканье толпы до парома на реке Кошевой, связывавшего Карантинный с городом. Казалось бы, всё, отучили, ан нет! Пожалуй, к месту пришлась бы пословица: «Горбатого могила исправит».
Уже спустя несколько дней Джангиря опять схватили на острове, когда он влез в дом вдовы Лысенковой. Теперь уже только розгами дело не обошлось! Как сообщала газета «Югъ»: «По дороге к парому и на месте преступления островитяне выместили на Джангире всю свою злобу и били его кто чем только мог»… Так что в полицейский участок вор с Карантинного поступил в виде «отбивной»…
Розга – не мука, а вперёд наука
Считается (подтверждение этому можно найти в энциклопедиях), что телесные наказания в империи официально были отменены в 1904 году, в то время как в некоторых странах просвещённой Европы это случилось гораздо позже. Скажем, относительно английских колоний на юге Африки в начале ХХ века в газетах разных стран появилось вполне курьёзное сообщение о явном прогрессе в области «порки» школьников в учебных заведениях: «Castigator authomaticus – так называется новоизобретённая одним англичанином машина для телесного наказания розгой и функционирующая уже во многих школах в Капштадте (ныне Кейптаун). Эта педагогическая машина состоит из:
1) скамьи, к которой ремнями прикрепляется наказуемый;
2) гуттаперчевой розги, приводимой в движение особым часовым механизмом, который позволяет по желанию установить силу каждого удара и промежутки времени между ними;
3) экранов, закрывающих те части тела, которые не должны страдать от ударов розги;
4) фонографа, который читает наказуемому душеспасительные наставления во время наказания».
В самой же Великобритании официально телесные наказания были отменены только в 1948 году.