Поединок
Н. И. ВЕЙЦМАН, полковник в отставке,
бывший комиссар 127-й артиллерийской
батареи Черноморского флота
Прошли десятилетия. И вот я снова на Арабатской Стрелке, где в годы Великой Отечественной войны принял первый бой с фашистами. Приехал я сюда на открытие Памятного знака морякам-артиллеристам 127-й батареи Черноморского флота, которая мужественно сражалась с врагом на подступах к Крыму. Моей родной батареи…
И вспомнились далекие и незабываемые дни…
В конце августа 1941 года по решению. Военного совета Черноморского флота для защиты северного входа в Крым был создан отдельный Чонгарский артиллерийский дивизион морских орудий. В состав его вошла и 127-я батарея.
В это время я находился в Севастополе, занимал должность секретаря комитета ВЛКСМ одного из береговых подразделений. В конце августа (дату не помню) был вызван в Политуправление флота, где получил приказ принять участие в формировании 127-й артиллерийской батареи, комиссаром которой меня назначают.
Вскоре встретился с лейтенантом Василием Назаровичем Ковшовым. Будучи командиром огневого взвода, он фактически выполнял обязанности комбата. Вместе с ним приступили к формированию подразделения. В состав его вошли краснофлотцы, старшины и офицеры, только что призванные из запаса.
За неделю мы укомплектовали личный состав батареи, погрузились в вагоны и отправились на Арабатскую Стрелку. Знали, что позиции еще только заканчивают сооружать инженерные части флота и армии, что принимать их в «эксплуатацию» мы должны были прямо из рук строителей.
К нашему прибытию все работы в основном были закончены. На песчаном бугре, который назывался Генической Горкой и был единственной возвышенностью на Стрелке, находились четыре артиллерийских дворика, в которых были размещены скорострельные морские пушки, полностью оборудован командный пункт, пункт управления огнем, траншейные переходы и горы орудийных ящиков со снарядами. Артиллерийские погреба еще не были закончены.
Впереди нас просматривался Геническ, виднелись строения пионерского лагеря,— сзади — небольшое сельцо. Справа катило волны Азовское море, слева простилался однообразно серый Сиваш.
В. Н. Ковшов сразу распределил личный состав, разместил по кубрикам и начал принимать огневые позиции. В основном он остался ими доволен. Выбирал позиции и помогал оборудовать майор А. В. Геловани, впоследствии маршал инженерных войск, заместитель министра обороны СССР по строительству и расквартированию войск, лауреат Ленинской премии. Все было сделано надежно, по-современному. А. В. Геловани решил остаться с нами, чтобы проверить свои инженерные сооружения в бою.
Началась боевая учеба. Командиры и краснофлотцы до автоматизма отрабатывали выполнение своих обязанностей, взаимозаменяемость, наносили ориентиры, пристреливали их… И все это время находились в полной боевой готовности, так как знали, что фронт быстро приближается.
К 10 сентября на Арабатскую Стрелку к мосту под Геническ была переброшена рота прикрытия. Ей надлежало первой принять на себя удар противника, фактически прикрыть батарею.
Особенно усложнилась обстановка дня через три. С целью выяснения ее я с группой краснофлотцев в ночь на 15 сентября провел разведку в Геническ. Наших войск в нем не оказалось. На следующий день узнали, что город захвачен гитлеровцами.
Мы поняли, что настало время наших испытаний. Оно пришло во второй половине дня.
16 сентября, примерно в обед, Ковшов позвал меня на КП, где находился Геловани, и сказал, указав на стереотрубу;
— Посмотри, кто это движется в сторону пионерлагеря из Геническа. Наши или нет?
Я припал к окулярам. Автомашины типа наших ЗИС-5, в них солдаты в комбинезонах и пилотках. Едут совершенно спокойно. Смотрим с Василием друг на друга и не можем решить. Пока рамышляли, боевую тревогу все же сыграли, все стали по местам.
Опять наблюдаем за автомашинами. Они подъезжают к зданиям пионерлагеря, люди спрыгивают, входят в здание. Вспыхивает костер. Все еще ничего не можем понять, определить.
Представьте себе нас, тогдашних, очень молодых, впервые попавших в ситуацию, когда надо принимать ответственнейшее решение. Ответственнейшее! Ведь за нами вход в Крым, дорога к Керченской военно-морской базе, на которой нет ни одного подразделения, о чем мы знали абсолютно точно.
И еще один сугубо профессиональный вопрос: батарея расположена на горке, при определенном приближении к которой возникала «мертвая», не простреливаемая орудиями зона. Если враг войдет в нее, огневые позиции доведется защищать в ближнем, может быть, рукопашном бою. А его мы имеющимися силами не выиграем.
Снова приникаем к стереотрубе и видим мотоциклистов в рогатых шлемах, незнакомого вида танки. Все ясно — фашисты. Надо приниматься за дело.
В. Н. Ковшов отдал команду:
— Первое и второе орудие, прямой наводкой, залпами — по зданиям, скоплениям людей, техники в пионерлагере! Третье и четвертое орудие—огонь по бакам!
И тут батарея, ее люди показали себя. Снаряды скорострельных пушек полетели очередями, попадания были точными. Мы увидели, как начали гореть автомашины, взрываться мотоциклы, полетели камни, доски из домиков. Гитлеровцы бросились врассыпную, но вскоре собрались с силами, открыли по нашей батарее минометный огонь.
Перестрелка длилась до вечера. На ночь часть батарейцев отправилась в боевое охранение перед Генгоркой. Напряжение не покидало нас до рассвета.
Утром 17 сентября начался ураганный артиллерийский обстрел нашей позиции с Геническа. От моста и пионерлагеря ударили вражеские минометы. Появились убитые и раненые.
Мина взорвалась прямо во дворике первого орудия. Погибли два краснофлотца, половина расчета получила увечья. Однако почти все раненые остались на своих местах.
Обстрел нашего расположения не утихал почти весь день. Вся земля на батарее была перепахана взрывами, брустверы, стенки траншей, орудийных окопов иссечены осколками. А вот в месте хранения снарядов не было ни одного попадания. Боевое счастье, наверное, или правильное расположение позиции…
Мы, конечно, давали гитлеровцам отпор. Под нашим огнем они никак не могли продвинуться… Сколько вывели их из строя, сказать не могу. Да и не до подсчетов было в ту пору…
В ночь на 18 сентября, отправив в село раненых, вместе с В. Н. Ковшовым обошли позиции, поговорили с краснофлотцами. Чувствовалась усталость, но настроение было бодрое.
Волновала неопределенность. Враг впереди — это знали точно, а что сзади, с боков? Все время не покидало напряжение, в голову ползли самые неожиданные мысли. Решили собрать коммунистов, посоветоваться с ними, определиться на ближайшее будущее. Вместе пришли к выводу: драться с фашистами до последнего бойца, последнего снаряда. Если сложится критическая обстановка, подорваться. С этой целью под пушки, ящики со снарядами заложили толовые шашки, шнуры от них вывели на командный пункт.
Во второй половине ночи с тыла вдруг послышалось гудение самолетов и на батарею посыпались авиабомбы. Сначала мы растерялись, потом В. Н. Ковшов отдал команду:
— Первое орудие, по Геническу—огонь!
Расчет сделал несколько выстрелов. Гудение стало удаляться к городу, там взрывы разорвали ночь.
Впоследствии оказалось, что командование армии, получив неверную информацию о захвате фашистами 127-й батареи, дало указание летчикам пробомбить бывшие ее огневые позиции. Летчики, увидев наши выстрелы, определили истинное наше положение и сбросили бомбы на настоящего врага.
Утром 18 сентября на нас снова обрушился огонь вражеских орудий и минометов. Все покрылось пылью, обволоклось дымом. Передвигаться мы могли лишь пешком. Но бой с фашистами не прекратили. Тем более что по скорострельности наши пушки в несколько раз мощнее вражеских. Особенно доставалось гитлеровцам, оказавшимся в пионерлагере. Во время одного из наших артналетов мы подожгли две вражеские танкетки. Затем за большим зданием что-то громко ухнуло, поднялся столб дыма и огня, строение начало разваливаться. Вероятно, мы попали в склад горючего.
Вдруг слышим на втором орудии закричали: «ура!»
Ковшов припал к стереотрубе и радостно воскликнул:
— Фашисты уходят…
Да, враги бежали, причем поспешно, без оглядки. Мы ударили по ним изо всех четырех орудий. Опрокинулись и вспыхнули автомашины, мотоциклы, разметанные взрывами, упали на землю и больше не поднялись многие фашистские вояки.
Арабатская Стрелка была очищена от врага.
Сейчас я не могу припомнить все фамилии героев тех дней. Ведь прошло много времени, да и контузия дает о себе знать. 17 сентября во время артобстрела, когда я перебегал от одного дворика к другому, меня, как говорят, подняло на двух снарядах, т. е. попал между их разрывами. Меня подбросило взрывной волной и контузило. На батарее я остался, несмотря на плохое самочувствие. Надо было держаться самому и поддерживать товарищей.
18 сентября на батарею прибыл морской отряд Керченской военно-морской базы под командованием контр-адмирала Васютина. Затем прибыли член Военного совета 51-й армии корпусной комиссар Николаев, корреспондент «Красной звезды» К- Симонов.
Главное было сделано: моряки-артиллеристы 127-й батареи выстояли в неравном бою с фашистами и не пропустили их в Крым.