Мишка Япончик

Written by adminkordi. Posted in Летопись Причерноморья № 1

Шкляев И.Н.
кандидат исторических наук ( Одесса)

Мы очень часто привыкаем к определенным стереотипам в нашей жизни. Более или менее создалось впечатление у отечественного читателя и о легендарном одесском «грабителе» Мишке Япончике. Человек, вставший во главе громадного мафиозного синдиката в смутное время 1918-1919 годов, на юге России, представляется многим по художественным произведениям (например, по «Интервенции» Л.Славина и Бене Крику из одесских рассказов И.Бабеля). Перед нами как раз тот случай, когда образное художественное восприятие действительности писателями, стало своего рода стереотипом одесского вора времен гражданский войны. В то же время, к сожалению, явная неординарность личности, ставшей в результате серьезнейшей междуусобной борьбы различных бандитских группировок во главе одесского уголовного мира, оставалась как бы в тени. Поэтому захотелось найти конкретные документы, свидетельства очевидцев, которые позволили бы снять легендарную мишуру с этой исторической фигуры и восстановить истинные события из жизни бывшего электрика М.Я.Виницкого, преобразовавшегося в грозного Мишку Японца (пренебрежительная кличка «Япончик» появилась лишь после смерти нашего героя, а при жизни именовался он уважительно — «Японец». — И.Ш.). Подобный поиск несколько сродни детективному расследованию и должен основываться, прежде всего, на документах, проверяться и перепроверяться методом сравнительного анализа. Только в этом случае мы отойдем от области исторических анекдотов к честному и объективному рассказу о делах «Дней минувших».

Вполне логичным представлялось, что материалы о столь маститом уголовнике можно найти в фондах Одесского сыскного отделения, так как одесский уголовный сыск был одним из лучших в России. Однако скрупулезная разработка этого фонда результата не дала — следовательно, ни в каких крупных уголовных делах М.Я.Виницкий в дореволюционное время замешан не был. В результате архивных поисков мне удалось обнаружить в центральном государственном архиве Советской Армии несколько документов, отражающих деятельность Михаила Виницкого весной и летом 1919 года. Возможно, неискушенный читатель удивится, а какое отношение имеет одесский «бандюга» к Красной Армии? И здесь, вероятно, стоит процитировать известного военного и партийного деятеля тех лет Н. В. Крыленко, писавшего после гражданской войны: «В наших глазах каждое преступление есть продукт данной социальной системы, и в этом смысле уголовная судимость по законам капиталистического общества и царского времени не является в наших глазах тем фактом, который кладет раз и навсегда несмываемое пятно… Мы имеем много примеров, когда в наших рядах находились лица, имевшие в прошлом подобные факты, но мы никогда не делали отсюда вывода, что необходимо изъять такого человека из нашей среды. Человек, который знает наши принципы, не может опасаться, что наличие судимости в прошлом угрожает его поставить вне рядов революционеров».

Но вернемся к фактам. Старейший чекист Одессы, участник большевистского подполья 1918-1919 годов (в марте-ноябре 1918 года Одесса была оккупирована австро-германскими войсками, с ноября 1918 года по апрель 1919 года — соответственно войсками Антанты) Николай Львович Мер рассказывал в личной беседе, что Мишку Японца он знал с 1918 года Это знакомство имело свою предисторию — однажды вечером, возле синематографа «Иллюзион», который находился на ул. Мясоедовской, угол Прохоровской, люди налетчика Васьки Косого напали и ограбили одного из разведчиков Одесского областного подпольного комитета КП(б)У, причем отобрали личное оружие — парабеллум. Через несколько дней в «Молочной» некоего Марка Когоса (ул. Новосельского, 96) состоялась встреча руководителя разведки областного подпольного комитета КП(б)У Бориса Северного (Северный — подпольный псевдоним Бориса Самойловича Юзефовича — И.Ш.) с человеком, одетым в офицерскую форму. Это была одна из явок большевистского подполья, на которой и увидел впервые молодой подпольщик Пик (подпольный псевдоним Н.Л.Мера. — И.Ш.) главу одесского уголовного мира, так как под видом офицера на встречу с большевиками пришел лично Мишка Япончик. Через неделю в «Молочную» пожаловал курьер — «красная шапка» и передал Когосу большую коробку, где находились все вещи, награбленные Васькой Косым и злополучный парабеллум. Нам неизвестно, какие доводы Б.Северного заставили уголовников вернуть оружие, но факт остается фактом — контакт между ними был установлен. Эти данные подтверждаются мемуарами В.Анулова, опубликованными в журнале «Летопись революции» 1923 — 1924 годов, т. е. когда было еще много непосредственных участников борьбы с интервентами и белогвардейцами. Думаю, секретарь одесского Оперативного штаба Военно-революционного комитета Ф.Френкель (это настоящая фамилия Ф.Анулова, — И.Ш.) должен был точно знать, где и у кого приобреталось стрелковое оружие для будущего вооруженного восстания. Вот его свидетельство: «Большие услуги штабу ВРК, в доставке оружия оказывал Мишка Японец, который за сравнительно небольшую плату продавал штабу, главным образом, лимонки и револьверы».

Вообще говоря, такой вопрос как контакты одесского подпольного комитета КП(б)У и его разведки с небольшевистским политическим и уголовным подпольем, совершенно обойден в исторической литературе. А ведь перед нами факты: доставка оружия, о чем говорилось выше; это, проведенные по заданию областкома КП(б)У ряд диверсионно-террористических актов «подрывной боевой дружиной Самуила Зехцера» (например, уничтожение провокаторов Александрова и Ройтмана, работавших на контрразведку интервентов ), состоявшей из 11 человек (анархисты по своей политической окраске. — И.Ш.); это и совместная акция 12 декабря 1916 года по освобождению заключенных в одесской тюрьме. На последнем эпизоде хотелось бы остановиться подробнее. 12 декабря 1916 года в городском цирке проходил массовый митинг, организованный социалистическими партиями. В ходе митинга большевику Ивану Клименко удалось поднять рабочих на разгром полицейских учреждений. Выйдя из цирка, рабочие с пением революционных песен двинулись к Бульварному полицейскому участку, где освободили политических заключенных. Другая же группа рабочих отправилась освобождать своих товарищей к тюрьме. Здесь к ним присоединилась толпа человек в четыреста, вооруженных, как вспоминает Ф. Анулов, «с головы до ног»; во главе ее был «легендарный и неуловимый бандит — Мишка Японец». Далее события развивались быстро и четко: закрытые ворота тюремного замка были взорваны гранатой Новицкого — явно работа какого-нибудь медвежатника! — и толпа бросилась во двор. Рабочие освобождали политзаключенных, а люди Мишки Японца — уголовных. «Вдруг каким-то образом стало известно, что начальник тюрьмы заперся во дворе в тюремном сарае. Толпа хлынула к сараю, обложила его соломой, облила некоторые места керосином и подожгла. Начальник тюрьмы был сожжен живым». Необходимо отметить, что в ходе этой акции были освобождены: член областкома Н.В.Голубенко, член горкома Н.П.Соболь, матрос Панченко и многие другие. Любопытным образом была решена проблема смены одежды арестованными, т, к. в тюрьме они были одеты в арестанских халатах. Выход нашелся довольно быстро — был остановлен проходивший мимо переполненный трамвай, публика раздета и бывшие арестанты поменялись с ней своими тюремными «нарядами».

Итак мы видим, что связь большевиков с «ребятами» М.Я.Виницкого была весьма тесной. Теперь становится понятным секретный доклад председателя одесского областкома КП(б)У Софьи Соколовской, писавшей в ЦК КП(б)У: «Одесский пролетариат это бандиты-спекулянты, гниль… возможно, что мы попадем в самое отчаянное положение, накануне падения Одессы останемся без средств, а в Одессе без денег революция не двигается ни на шаг и, пожалуй, под грохот боя с нашими войсками будет классически безмолствовать». Значит, одесскому большевистскому подполью, готовившему вооруженное восстание, крайне необходимы были деньги для приобретения оружия.

Однако следуем дальше за документами и свидетельствами очевидцев, пришло время вспомнить Федора Тимофеевича Фомина, служившего начальником Особого отдела 3-й Украинской Советской армии с апреля 1919 года в Одессе. В своих мемуарах Ф. Т. Фомин рассказывает о встречах с М.Я.Виницким. По его словам. Мишка Япончик лично со своим адъютантом явился в Особый отдел 3-й армии, где поведал о своей революционной борьбе с буржуазией, правда весьма своеобразной. «Рассказывал он о своих одесских похождениях довольно живописно. Грабили они только буржуазию, бежавшую в Одессу со всех концов Советской России. Кое-что «прихватывали» и у местных, одесских буржуев. Совершали налеты на банки, игорные дома, клубы, рестораны и другие заведения, где можно было поживиться».

«- Заверяю своим честным словом, сказал Мишка Япончик, — теперь не будет грабежей и налетов! А если кто попытается это сделать — расстреливайте этих людей. Со старым мы решили покончить. Многие из моих ребят уже служат в Красной Армии, некоторые поступили на работу… Но я пришел не каяться. У меня есть предложение, я хотел бы, чтобы мои ребята под моим командованием вступили в ряды красной Армии. Мы хотим честно бороться за Советскую власть. Не могли бы вы дать мне мандат на формирование отряда Красной Армии? Люди у меня есть, оружие тоже, в деньгах я не нуждаюсь. Мне нужно только разрешение и помещение. Как получу и то и другое, сразу могу приступить к формированию отряда…»

Реввоенсовет 3-й Украинской Советской армии и губернский комитет КП(б)У после некоторых сомнений разрешили М.Я.Виницкому сформировать боевую часть. Считаю, что немаловажную роль при этом сыграли деловые связи с ним во время подпольной работы и, конечно, тяжелейшая обстановка в самом городе и губернии, где явно ощущалась острая нехватка военных сил.

«Реввоенсовет 3-й Украинской Советской Красной Армии.
23 мая 1919 г. Товарищу Мишке Японцу.

Приказываю Вам именем, командующего одно легкое орудие со всеми снарядами передать немедленно в распоряжение командира партизанского отряда товарища Дмитриева.

Нач. Штаба» (подпись И.А.Пионтковского. — И.Ш.)

Этот документ позволяет довольно точно датировать время формирования отряда — приблизительно середина мая 1919 года и дает представление о его вооружении. О расположении отряда и его нравах ярко повествует обращение председателя одесского совнархоза в губком КП(б)У от 10 июня 1919 года с просьбой «освободить совнархоз от крайне нежелательного и стеснительного соседства с Военным отрядом Мишки Японца. Месяц назад СНХ предоставили дом из отдельных комнат по Новосельского, 64. Часть этого дома занимал штаб 1-го Советского полка. К кому мы не обращались, штаб выселить не могли, пока он сам не уехал. В день его выезда в помещение ворвался со своим отрядом Мишка Японец несмотря на наши решительные протесты и протесты жилищного отдела. Сегодня ночью во всех комнатах пропали зеркала и занавески, а завтра пропадут столы и документы…»

Н.Л.Мер вспоминал, какое живописное зрелище представляла из себя эта воинская часть. Он стал свидетелем торжественного марша отряда Михаила Японца по улицам города: «впереди командир на вороном жеребце и с конными адъютантами по бокам, за ними два еврейских оркестра с Молдаванки, потом шествует пехота с винтовками и маузерами, одетая в белые брюки навыпуск и тельняшки, правда головные уборы были разнообразнейшие — от цилиндра и канотье до фетровых шляп и кепок. За двухтысячным отрядом пехоты везли несколько орудий со снарядными ящиками».

Нужно отметить, что губком партии и политотдел 3-й армии прилагали определенные усилия для идейно-воспитательной и политической учебы бойцов новой части Красной Армии.

Комиссаром отряда был назначен известный и популярный в Одессе революционер анархист Александр Фельдман, работавший секретарем исполкома города, политбойцами были направлены несколько десятков студентов Новороссийского университета, была создана большая библиотека и даже «имелся граммофон с изрядным запасом агитационных пластинок».

В начале июля 1919 года отряд Мишки Японца был переименован в 54-й Украинский Советский полк, который стали готовить для отправки на фронт, так как положение становилось все более угрожающим. В районе Винницы активизировали боевые действия петлюровские части, с востока наступали деникинцы, в конце июля Одесский уезд был охвачен мятежом немцев-колонистов, выступавших против насильственной мобилизации в Красную Армию и продразверстки.

Как только запахло «горячим», бывшие уголовники стали искать способы официально покинуть свой полк. 15 июля 1919 года состоялось специальное заседание президиума губернского комитета КП(б)У, на котором присутствовали товарищи Елена, Ян и Лаврентий (соответственно — С.Соколовская, Я.Гамарник и Л.Картвелишвили) заслушали информацию «О полке «Мишки Японца» и постановили: «Никого из полка не отпускать, добавлять туда коммунистов, всех уходящих считать дезертирами. О происходящем в полку предложить доносить горвоенкому т.Краевскому». Копилась информация и у окрвоенкома, в том числе от товарищей А.Фельдмана и М.Виницкого. Например, 19 июля 1919 года А.Фельдман писал: «Считаю себя обязанным обратить Ваше внимание на замеченные мною безобразия в связи с моим пребыванием в 54 полку. Первое то, что в армию добровольно записываются много людей неспособных и не желающих в ней служить, что особенно дает себя чувствовать при уходе на фронт. Кроме того, необходимо обратить особое внимание на военный госпиталь (Пироговская ул.), где по заявлению, поступившему ко мне через командира 54 полка Внницкого, берут взятки у лиц, посылаемых туда на испытания, за что их освобождают из Красной Армии. Политком 54-го Украинского Советского полка». Естественно, что после подобных докладных записок и рапортов у командования возникал вопрос о наиболее эффективном использовании этой малонадежной воинской части.

В конце июля — начале августа 1919 года на южной Украине сложилась крайне тяжелая в оперативном отношении обстановка. Войска Добровольческой армии генерала Л.И.Деникина захватили Харьков, Полтаву, Екатеринослав. Они стремились отрезать южные дивизии Красной Армии от главных сил 12-й армии и уничтожить их, овладев южными портами, промышленными центрами и выгодными стратегическими позициями. 58-я дивизия под командованием И.Ф.Федько с трудом удерживала рубеж станция Долинская — река Ингулец — Херсон; 43-я дивизия под командованием И.Э.Якира держала фронт от Вапнярки до Днестра; в районе Одессы формировалась 47-я дивизия под командованием Н.Д.Логофета. Эти части Красной Армии были обескровлены тяжелыми боями, их было явно недостаточно для обороны региона. Превосходящие силы деникинцев — корпус генерала Шиллинга — наступали с востока, с запада наступали петлюровские части.

В этой сложнейшей обстановке было решено передать 54-й Украинский Советский полк 45-й дивизии И.Э.Якира. Перед отъездом на фронт состоялся «шикарный» прощальный вечер в здании консерватории. В голодной Одессе странно было видеть такое обилие коллекционных вин, закусок, фруктов. В зале стояли длинные столы, за которыми восседали бывшие грабители, а ныне бойцы Красной Армии; самое почетное место в центре занимал Мишка Японец. Начал банкет комендант города П.П.Мизикевич, который преподнес в торжественной обстановке командиру полка М.Я.Виницкому серебряную саблю с революционной монограммой и пожелал красноармейцам боевых успехов.

Провожать полк пришли жены и подруги бойцов. Разодетые в аристократические наряды и блиставшие драгоценностями, они, забыв об одесском «Привозе», веселились до утра.

Получив распоряжение погрузиться и отправиться на фронт против Петлюры Мишка Япончик не очень спешил выполнить приказание. А когда, наконец, его отряд прибыл на станцию и объявили посадку (отправка происходила 23 июля 1919 года — И.Ш.), то со всех сторон раздались крики, что в Одессе остается еще контрреволюция и если они выедут из Одессы, то контрреволюционеры возьмут город в свои руки, три раза собирался отряд грузиться в эшелон, и три раза люди разбегались. Наконец Япончику все же удалось погрузить в эшелон около тысячи человек и доставить их в район Вапнярки… Всех тревожило поведение Мишки Япончика и его отряда. Решено было поручить органам ВЧК установить за отрядом особое наблюдение», — так писал в своих воспоминаниях Ф.Т.Фомин.

Видимо подобные опасения возникали и у командира 45-й дивизии И.Э.Якира, который сначала упорно отказывался принять этот полк, а потом предложил своему штабу разоружить его. Военком дивизии А.Я.Гринштейн, говоря о событиях лета 1919 года, вспоминал о своей первой встрече с командным составом прибывшего полка. «Мишка Япончик молодой человек, среднего роста. Особенно поражал наивный, почти детский взгляд его серо-синих глаз… Говорил мягко и толково. Сам указал на плохое политическое состояние полка, выражал всяческое опасение, но все же за боеспособность людей ручался головой». Комиссар полка А.Фельдман также выразил уверенность, что часть вполне боеспособна и поручился за нее перед И.Э.Якиром.

И вот здесь-то начинается самая загадочная страница этой истории. До фронта добралось около 700 человек и раз они не разбежались, не дезертировали по дороге, то, вероятно, были готовы выполнить свой воинский долг. Тем более, что сам М.Я.Виницкий был довольно толковым и смелым командиром, о чем свидетельствует первая боевая операция, проведенная 54-м Украинским Советским полком. По данным штаба 45-й дивизии люди Мишки Японца выступили на позиции и используя свое преимущество в огневой мощи (полк насчитывал около 40 пулеметов) «совершил удачную атаку при помощи ручных бомб», тем самым обратив петлюровцев в бегство.

Однако ночью, когда казалось бы следует праздновать успех, по словам А.Я.Гринштейна, «на полк напал панический страх и он побежал». А.Л.Гончаров (командир 1-го Приднестровского Советского стрелкового полка) предлагает другую версию, утверждая, что полк «занял отведенный участок, растянувшись по полю и не желая окапываться. А ночью, раздобыв два состава, бандиты удрали в Одессу через Знаменку». Позволю себе не согласиться с подобной трактовкой, т.к. считаю, что люди, на деле доказавшие свою храбрость, испугались чего-то неведомого. И как же быть с весьма пристальным надзором чекистов за этой частью? Вероятно, мы имеем дело с умело проведенной провокацией, вынудившей личный состав полка, состоявшего только из жителей Одессы, бросить все и отправиться в родной город. Конкретных документов, позволяющих выявить настоящую причину этого бегства, найти, к сожалению, пока не удалось.

Для 45-й дивизии этот инцидент имел самые тяжелые последствия. Бегство с позиций полка М.Я.Виницкого привело к тому, что петлюровцами был прорван фронт в районе Вапнярка-Винница. Сам же Мишка Япончик вместе со своим штабом, захватив на станции Бирзула паровоз с классным вагоном, направился к Одессе. Выяснив путь следования эшелона, было решено перехватить его в Вознесенске. Туда были переброшены отряды одесских коммунистов, созданный председателем Вознесенского уездного комитета партии М.Синяковым отряд прибужан и конники Н.И.Урсулова (начальник Вознесенского боевого участка И.Ш.), «Засаду устроили возле огромного железнодорожного депо. Полк Урсулова и коммунистические отряды затаились в высокой кукурузе. Чтобы остановить состав закрыли семафор. Машинист паровоза остановил поезд. Мишка Япончик, его «комендант» Халип и жена Лиза, вооруженные маузерами, быстро направились к будке стрелочника, чтобы узнать причину остановки. Не входя ни в какие переговоры, Урсулов застрелил Мишку, Синяков — Халипа, а одесский чекист Зорин — Лизу».

Не правда ли, похоже на обыкновенное убийство? Имея подавляющее преимущество в военной силе, фактор неожиданности, оперативный опыт чекистской работы, вероятно, не следовало бы устраивать этот расстрел. Зачем, кому он выгоден? На эти вопросы мы ответа не имеем. На похороны Михаила собрались все евреи Вознесенска, было много приезжих из Одессы. Покойника отпевал знаменитый кантор хоральной синагоги Пиня Миньковский и певчие — солисты прославленного оперного театра.

Заканчивая рассказ о политической и военной карьере Мишки Япончика, этого неординарного человека, ставшего своеобразным одесским «Робин Гудом», мы вполне можем считать, что он стал жертвой «революционного эксперимента» по перевоспитанию уголовного элемента в духе того времени.