Звезда и смерть лейтенанта Петра Шмидта
В феврале исполнилось 145 лет со дня рождения лейтенанта Шмидта – личности настолько неординарной и спорной, что скрупулезное изучение его жизни и революционной деятельности волнует историков до сей поры. Причем, несмотря на такое пристальное внимание к фигуре бунтаря, единственного из офицеров Черноморского флота примкнувшего к смуте 1905 года, мнения исследователей о нем разнятся. А потому уже более 100 лет не утихают дискуссии, кем же он был: революционным героем, мятежником или просто несчастным человеком, который случайно попал под молот Первой русской революции?
Уроженец Херсонской губернии юный дворянин Петя Шмидт, бесспорно, имел все шансы для прекрасной карьеры. В этом нет ничего удивительного: папа Пётр Петрович Шмидт, контр-адмирал Российского флота, герой обороны Севастополя, градоначальник Бердянска. Дядя Владимир Петрович Шмидт – адмирал, старший флагман Балтийского флота. Юный Шмидт получил прекрасное домашнее образование, прилежно учился, неплохо музицировал, пел, писал стихи. Слыл натурой восторженной и поэтической, склонной к глубоким переживаниям.
После подготовительного класса Морского училища в 1886 году Пётр Шмидт окончил престижный Морской кадетский корпус, был произведен в мичманы и получил назначение на Балтийский флот. Странности характера молодого мичмана в большей степени проявились на флотской службе. Общение с равными себе по положению и службе его всерьёз тяготило. Шмидт комплексовал, нервничал, часто срывался на крик, устраивал скандалы. Зато с нижними чинами был неизменно ласков, покладист и старался защитить их от бытовавшего на флоте офицерского произвола. В матросской среде к мичману, призванному согласно уставу поддерживать строгую дисциплину на судне, обращались просто, по-приятельски: «Петро».
Спустя год службы мичман Шмидт бросил вызов всему офицерскому собранию Балтийского флота. Пренебрегая кодексом офицерской чести, он женился на проститутке Домникии, услугами которой пользовался еще во время учебы в корпусе, и попытался ввести эту порочную женщину в круг офицерских жён и сестер. Впрочем, судя по произведениям писателей Фёдора Достоевского, Александра Куприна и других, тема вызволения падшей женщины из грязи в те времена была достаточно модной. Но только не в среде морских офицеров – в большинстве своем выходцев из благородных семейств.
Скандал, разразившийся сразу после бракосочетания мичмана, укоротил жизнь его отцу и рассорил строптивого жениха с офицерами Балтийского флота. Лишь благодаря дяде, устроившему его перевод на Черноморский флот, историю со свадьбой удалось замять. Но благородная жертва Петра Шмидта оказалась напрасной. Семейный союз офицера и проститутки не сложился, и даже рождение сына не смогло укрепить отношения супругов. Вскоре мичман, пребывавший в состоянии постоянной конфронтации с окружающими, начал проявлять признаки душевной болезни, заканчивавшиеся тяжелыми истерическими припадками.
Однажды в присутствии командующего Черноморским флотом адмирала Кулагина и высших офицеров с мичманом случился очередной приступ, после чего его отправили в госпиталь. Дальнейший послужной список Шмидта полнится рядом назначений и увольнений со службы по причине болезни. Наконец он подал прошение: «Болезненное состояние лишает меня возможности продолжать службу Вашему Императорскому Величеству, а потому прошу уволить меня в отставку».
В 1889 году Высочайшим приказом Пётр Шмидт был уволен со службы лейтенантом. Не связанный флотской дисциплиной отставник волен был поступать, как ему заблагорассудится. Пётр Петрович увез Домникию с маленьким Женей в Париж, где поступил в воздухоплавательную школу Эжена Годара. Окончил ее, приобрел воздушный шар и начал карьеру воздухоплавателя-демонстратора.
Впрочем, несмотря на востребованность этой новой и необычной в то время профессии, дела у Шмидта шли из рук вон плохо. В 1890 году во время выступления в Верманском парке Риги с новоиспеченным воздухоплавателем произошел конфуз. Господин Леон Аэр (под таким именем выступал перед публикой отставной лейтенант) повис на воздушном шаре, уцепившись за корзину, а отстегнувшийся парашют падал на землю. Финалом воздухоплавательной эпопеи Шмидта стали тяжелая травма и долги, для оплаты которых пришлось пожертвовать воздушным шаром.
Очередной яркий эпизод биографии лейтенанта Шмидта – его возвращение на флотскую службу в 1892 году. И вновь ничего хорошего из этого не вышло. Всё так же конфликтного офицера переводили с одного места службы на другое, с корабля на корабль. Наконец случилось так, что нездоровая честность лейтенанта сыграла с ним злую шутку. Во время службы на Дальнем Востоке Шмидт обвинил своего командира в преступной связи с местными браконьерами, за что был подвергнут 3-недельному аресту с содержанием на гауптвахте. Вслед за этим последовал приказ командира Владивостокского порта о медицинском освидетельствовании строптивого лейтенанта. Финалом истории стало вторичное увольнение со службы.
И вновь дядя Петра Петровича устроил племянника на хорошую должность в Русское общество пароходства и торговли. С началом Русско-японской войны отставник Шмидт был вновь призван на военную службу и назначен старшим офицером на угольный транспорт «Иртыш».
Спустя 4 месяца на благотворительном балу, устроенном Обществом Красного Креста, он совершенно беспричинно затеял драку с битьем окон. После чего был арестован, прощен и отправлен на попутном грузовом судне вдогонку ушедшей эскадре. Но уже в Порт-Саиде по болезни его списали с корабля, и он вернулся в Севастополь. Приказом Морского ведомства новым местом службы лейтенанта Шмидта стал мирный, спокойный Измаил. Впрочем, и здесь Пётр Петрович надолго не задержался и вскоре, самовольно покинув службу, вновь появился в Севастополе.
Это был смутный 1905-й – год Первой русской революции. В то неспокойное время в жизни лейтенанта Шмидта произошла встреча, в корне изменившая короткий остаток отпущенной ему жизни. В купе поезда Пётр Петрович оказался вместе с дамой, следовавшей в Киев к своему мужу. Таинственный полумрак купе, блеск ее глаз и мягкий силуэт так подействовали на впечатлительного лейтенанта, нашедшего в незнакомке родственную душу, что после 40-минутного разговора он вышел из вагона уже «глубоко» влюбленным человеком. Лишь в самый последний момент, поняв, что может навсегда потерять свою «мечту», Пётр Петрович решился спросить ее имя и адрес. Попутчица назвалась Зинаидой Ризберг.
А потом были кровавые события 1905 года, и Пётр Шмидт, никогда не разделявший взглядов и мировоззрения революционеров, вдруг оказался в гуще событий. Он ворвался в Первую русскую революцию подобно пушечному ядру, в один миг став известным всему Севастополю, а затем – всей стране. Свою первую пламенную речь лейтенант произнес перед демонстрантами, осаждавшими стены севастопольской тюрьмы.
Потом был расстрел демонстрантов, похороны, превратившиеся в широкую антиправительственную манифестацию. Здесь, на кладбище, Пётр Петрович обратился к многотысячной толпе с речью, названной впоследствии «Манифест Шмидта». Его слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. В этом никому ранее неизвестном флотском офицере, умевшем говорить «правильные» вещи, восставший народ увидел своего лидера. С кладбища мятежного лейтенанта несли на руках, а он, упиваясь причастностью к происходившему, и сам был уверен, что сможет повести этих близких ему по духу людей к новой светлой цели. В тот же день нижние чины флотских экипажей избрали Шмидта своим депутатом пожизненно.
Потом произошло восстание на крейсере «Очаков». Пётр Петрович, незаконно нацепивший на китель погоны капитана II ранга, объявил себя командующим Черноморским флотом и отправил императору Николаю телеграмму: «Славный Черноморский флот, свято храня верность своему народу, требует от Вас, государь, немедленного созыва Учредительного собрания и не повинуется более Вашим министрам».
Дальнейший ход событий освещен во всех учебниках по истории. Восстание было подавлено, зачинщики арестованы. Военных преступников заключили в казематы Очаковской крепости. Страна бурлила. Ожидание суда было отмечено рядом покушений на верховных представителей власти. 18-летняя эсерка Екатерина Измайлова с криком «За Шмидта!» трижды выстрелила в вице-адмирала Чухнина. Тот был ранен, а Измайлову расстреляли без следствия и дознания там же, в саду.
Близкие Шмидту люди пытались объявить его душевнобольным и настаивали на проведении медицинской экспертизы. Но Пётр Петрович решил до конца оставаться с братьями-матросами и воспротивился тому: «Революцию делают не больные, а здоровые люди. Я здоров умственно и физически. Никакой экспертизы не допущу!»
Находившийся в заключении лейтенант жалел лишь об одном – что нет рядом той, с кем свела его судьба в вагонном купе полгода назад.
«Знаешь, в чем был и есть источник моих страданий? – писал он Зинаиде Ризберг из каземата. – В том, что ты не приехала… Ведь ты не знаешь, что перед казнью дают право прощаться, и я бы спросил тебя, а тебя нет. Это было бы для меня страшным и последним горем в моей жизни. Духовная связь, соединившая нас на расстоянии, дала нам много счастья и много горя. Но единение наше – в слезах наших, и мы дошли до полного, почти неведомого людям духовного слияния в единую жизнь…»
Закрытый Военно-морской суд, проходивший в Очакове, вынес смертный приговор лейтенанту Шмидту и троим его соратникам – Антоненко, Гладкову и каховчанину Частнику. Приехавшая из Херсона сестра лейтенанта Анна Избаш отправилась по его просьбе в Киев и вернулась в Очаков с Зинаидой. На следующий день Ризберг встретилась с приговоренным. Она вошла в маленькую камеру с огромной корзиной гиацинтов…
Спустя несколько дней она получила последнее короткое письмо: «Прощай, Зинаида! Сегодня принят приговор в окончательной форме. Вероятно, до казни осталось дней 7–8. Спасибо тебе, что приехала облегчить мне последние дни. Я проникнут важностью и значительностью своей смерти, а потому иду на нее бодро, радостно и торжественно. Я счастлив, что исполнил свой долг. И, может быть, прожил недаром. Еще раз благодарю тебя за те полгода жизни-переписки и за твой приезд. Обнимаю тебя, живи и будь счастлива. Твой Пётр».
Лейтенант Шмидт и его товарищи были расстреляны на острове Березань 6 марта 1906 года. Командовал расстрельной командой бывший корпусный приятель Петра Петровича, лейтенант Ставраки. Рассказывают, что перед тем, как дать команду, он, упав на колени перед приговоренными, просил о прощении. «Ничего, – сказал Шмидт, – ты только прикажи, чтобы поточнее целились в сердце».
P. S. В Херсоне именем Шмидта названа улица на Военке. До недавнего времени его имя носили также Дворец культуры речников на улице Дзержинского и бывшее Херсонское мореходное училище (сегодня – Херсонская государственная морская академия) на проспекте Ушакова.
Теги: имя улицы, легендарные личности