За отчий край
Н. Н. ЧИЖИЧЕНКО, сержант в отставке,
бывшая связистка роты связи 28-й армии
Мне выпало редкое счастье освобождать от фашистских поработителей родной край — родную реку, родной город, родных людей и земляков.
…Мы двигаемся в направлении Новокиевки. Вернее, еле идем пешком. Сапоги засасывает грязь, с трудом выдергиваем из нее ноги. А я — впереди всех, ведь спешу домой. Лечу, как на крыльях, подбадривая всех, смеюсь и плачу, и пою…
Каждый день, каждый час все ближе и ближе дом. И вот он передо мною, вот дверь…
— А-а-а! — с тоской и радостью воскликнул всегда выдержанный, молчаливый отец. А мама орошает меня, слезами, засуетилась, снимает мой вещмешок, винтовку, пытается расстегнуть ремень… Потом стаскивает сапоги, мажет вазелином раны на ногах, укладывает меня на единственную сохранившуюся в доме подушку.
Примчалась моя младшая сестричка Света. После бурных объятий и поцелуев она примеряет мою шинель с погонами младшего сержанта, синий берет с красноармейской звездой, сапоги. Все счастливо смеются. Мама вытирает слезы:
— Вот бы еще Аркадий пришел…
— Не плачь, мать,— говорит отец,— Такое счастье!
Так состоялась встреча, к которой я так долго шла дорогами войны. Впереди — родной Днепро. До него уже рукой подать. Но между ним и мною — никопольский плацдарм.
…В разбитых домиках хутора Красного полно солдат. Сесть негде. Дремаешь стоя. Все же теплее, чем на улице. Тяжело, особенно нам, девушкам и женщинам.
Но мы никогда не падали духом, не ныли. Агитаторы рассказывали, как героически сражаются бойцы и командиры нашей и соседней армии. Гитлеровцы удерживали плацдарм прямо-таки зубами.
Связь у нас была преимущественно телефонной. По нескольку суток без смены склонялись над своими аппаратами связистки начальников смен Марии Бесединой, Антонины Лихомановой, Марии Бессоновой, Фриды Ладыженской.
Особенно доставалось телефонисткам большого коммутатора. Они часто дежурили по нескольку смен. Линии связи то и дело повреждались, абоненты же постоянно требовали: «28-го» или «19-го». И девушки обеспечивали разговор. Не было прямой связи — выходили на требуемый номер окольным путем.
В нашем батальоне было много девушек, пришедших из вузов. Им, как и мне, было тяжело осваивать новое дело. Но девчата стали отличными связистами. К примеру, Зоя Леонтьева и Рита Кашерцева долгое время работали механиками аппаратов СТ-35. Ответственные задания выполняли также сестры Ира и Надя Кривич.
Успешно справлялись вчерашние студентки и с общественной работой. Они были правой рукой в агитационно-массовой работе нашего заместителя командира по политчасти Григория Борисовича Шульмака.
Служила в нашем батальоне старшина технической службы Полина Ткаченко, единственная девушка, награжденная двумя боевыми орденами — Красной Звезды и Отечественной войны II степени. Ростом маленькая, тоненькая, как былинка. Но сильная, подвижная, расторопная, на худеньком лице — живые темные глаза. Всегда с улыбкой. Недаром в старшину влюбился наш фронтовой товарищ, сержант из аккумуляторной службы Костя Шевяков. После войны они поженились и поселились в родном Полинином Кировограде. Родились у них дочь и сын…
Первое время после учебы я очень боялась дежурить самостоятельно. У нас нередко случались пиковые ситуации, из которых надо было срочно искать выход, и Полина помогала. Ей, бывало, положено отдыхать, а она оставалась со мной на ночь, рядом спала. Если я «зашьюсь», бужу ее. Она мигом вскакивает. Пройдет минута, другая — клубок распутан, линии связи испытаны, надсмотрщики высланы на повреждения.
Каждый раз (а это приходилось делать часто), когда разворачивали новый узел связи, нам, кроссовикам, приходилось принимать и-подключать к клеммам много проводов. Были они-не мягкими, как теперь, а жесткими, колючими. Бывало, пальцы в кровь исколешь, болят. Полина перевяжет мне их и отправит отдыхать, а сама продолжает трудную работу.
Пока живу — сохраню в сердце большую любовь к Полине, горячую признательность ей и восхищение ее человеческими качествами. Всю трудовую жизнь Полина отдала связи, по ее стезе пошла и дочка.
Я рассказываю о своих боевых подругах, отличившихся во время боев за никопольский плацдарм, но если по строгому счету, то там отличились все, ибо невероятно трудными были условия для нашей работы й жизни.
Наконец, после тяжелых боев была взята Великая Лепетиха, освобождено все Левобережье, В Цюрупинске произошла моя долгожданная встреча с Днепром.
Когда наши машины подъехали к Конке, меня как ветром сдуло с полуторки. Вбежала в воду, зачерпнула, умылась, напилась. Осуществилось то, о чем мечтала все годы разлуки…
А на противоположном берегу — родной Херсон. Полыхают в нем пожары, еще ходят его улицами фашисты. Сжимается от боли сердце.
На нашем, левом, берегу день и ночь кипела напряженная работа. Войска готовились к форсированию Днепра. Бойцы мастерили плоты, приводили в порядок переданные населением каюки. Нередко стояли цепочками по пояс в ледяной воде, передавали друг другу ящики с боеприпасами.
И вот — ночь форсирования. Я и моя напарница Зина Демичева ищем, где бы устроиться, чтобы прибыть в Херсон первыми из нашего полка. Но нас, как назло, никто не берет. Потом Зине удалось упросить кого-то. Очень довольные, мы вместе с «бойцами уселись на баржу. В последнюю минуту перед отплытием пришел командир и попросил меня оставить незаконно занятое место. Не помогли ни мои, ни Зинины уговоры, далее слезы. Зина бросилась искать новое место, а баржа ушла в Херсон без нас…
Наконец, мы переправились. Нет слов, чтобы рассказать о том, что я перечувствовала, когда оказалась на месте нынешнего порта. Все было разрушено, некоторые здания горели, многие дымились. Нигде никого не было. Город казался мертвым. Это страшно, такого не забыть.
Я бежала вверх по улице Коммунаров. Повернула на Суворовскую. Хорошо помню, как подняла оторванный взрывной волной указатель «Торговый переулок». Подняла его и, не зная где пристроить, взяла с собой. Так и бежала по улицам с дощечкой под рукой.
Где-то в районе теперешнего колхозного рынка мне встретился первый гражданский человек. Шел в черной от грязи одежде, широко расставляя руки, будто слепой. Так оно и оказалось. По его морщинистым щекам текли слезы. Мы крепко с ним обнялись, и разошлись. Я, к сожалению, не спросила его имени.
Вечером 13 марта 1944 года мне пришлось принять боевое дежурство в родном городе. Мои подруги развернули узел связи в помещении школы на Забалке. Во время оккупации фашисты превратили его в конюшню. Бойцы нашего полка связи вычистили, вымыли помещение. Потом передали детям.
Побыли мы в Херсоне несколько суток и двинулись дальше на Николаев. Потом были тяжелые бои в Белоруссии, на польской земле. Мы принимали участие в штурме Кенигсберга, взятии Берлина. Войну закончили в Чехословакии.
Я счастлива, что в те огненные годы внесла свою, пусть маленькую частицу ратного труда в борьбу против гитлеровских захватчиков, за родной край, что навсегда связала свою судьбу с Коммунистической партией. К этому знаменательному событию готовили меня моя семья, моя школа, мой полк, мой комсомол.