Последний «федоровец» Херсонщины

Written by adminkordi. Posted in Коршун Владимир

Это было недавно. Это было давно… (Оглавление)

Партизаном он стал в 13 лет. Прибился к соединению Федорова в Брянских лесах. И хотя вокруг действовало несколько местных партизанских отрядов, он решил: «Пойду с Федоровым». Не думал не гадал тогда Володя Казначеев, что вся его дальнейшая жизнь будет проходить на виду и при незримом контроле его легендарного командира

 

Спустя 60 лет после того, как этот брянский мальчишка снял с себя полувоенную униформу партизана, мы ведем с ним неторопливую беседу в уютной квартире одного из домов на площади Свободы, что в Херсоне.

— Владимир Петрович, вы были своего рода сыном полка в соединении Федорова. Сколько же вас таких там было?

— Это не совсем так. Как раз и я, и еще более двух десятков таких же пацанов сыновьями полка не были. Сын полка – это любимчик, утеха войскового подразделения. Его «всем миром» одевали, ему – самый лакомый кусочек, ему – все внимание и заботу. Мы же, хотя и несовершеннолетние, были полноценными партизанами. Сами себя одевали, кормили, сами добывали себе оружие, боезапас, строго соблюдали установленный режим и порядок. Наравне со взрослыми участвовали в боях с фашистами. Конечно же, со стороны командиров мы получали дополнительную порцию внимания, заботы, какого-то снисхождения. Но если бы они «переборщили» в этом, то это бы задело, ущемило наше бойцовское самолюбие, нашу гордость, что мы такие, как все. Мы хотели, мы старались быть наравне со взрослыми. Потому в одинаковой степени переносили все тяготы и лишения непростой партизанской жизни.

— Как вы попали в соединение Федорова?

— В мои родные места, на Брянщину, в Кистнянские леса, соединение Федорова пришло, ускользнув от фрицев после тяжелых, кровопролитных боев на Черниговщине. И на Брянщине соединение вело жестокие бои с фашистами. Я «заскучал» в одном из местных отрядов – к нам, малолеткам, было какое-то недоверие – поэтому переметнулся к «федоровцам». У них прижился быстро, как-то незаметно, но прочно. Так и пошел с Федоровым. До самого конца.

— Что вам особо запомнилось из партизанской жизни?

— Весной 1943 года в соединение забросили группу инструкторов по минно-подрывному делу. Открыли курсы минеров. Я загорелся желанием попасть на учебу, однако нам, малолеткам, туда была узкая дорога. Мой комбат Федор Федотович Тарасенко был категорически против. Дескать, Володя, тебе лишь 15, да и грамотишки всего-то 5 классов за плечами… Я к комиссару Михайлову Акиму Захаровичу, прихвастнул, что силён в арифметике, люблю технику, механизмы… Короче, Михайлов уломал Тарасенко. А вот Федоров поставил условие: к диверсионным, подрывным делам буду допущен, если экзамен сдам на отлично.

Я, конечно, постарался. Экзамен сдал на отлично, и вскоре в составе диверсионных групп стал применять полученные знания на практике. Взрывали мосты, склады, работающие на немцев предприятия; минировали дороги. Но у меня была заветная мечта: вплотную заняться «железкой», то есть железной дорогой.

— Осуществилась ваша мечта?

— В полной мере. 20 июня 1943 года наше соединение, выполняя приказ Сталина: «Ни единого эшелона противника к линии фронта!» (тогда шла тщательная подготовка к Курской битве), прибыло на Волынь. Штаб распределил диверсионные группы по участкам с таким расчетом, чтобы были «схвачены» все ветки железнодорожных путей, ведущие к узловой станции Ковель. Вот где мы, минеры-подрывники, отвели душу! Хотя давалось это с огромным риском и большими потерями. Из 15 человек моей диверсионной группы к концу ковельских операций в живых остались лишь пятеро. За неполных три месяца соединение взорвало 360 эшелонов противника – с живой силой, военной техникой, боеприпасами. На моем личном счету – 10 эшелонов. Это был наш вклад в успешное завершение Курской битвы. Я был представлен к званию Героя Советского Союза. Однако «живым» несовершеннолетним такого высокого звания не присваивали. Могли присвоить только посмертно. Тогда меня, 15-летнего мальчишку, наградили орденом Ленина.

— Да, случай редкий. А где вас застало сообщение о расформировании партизанского соединения?

— Основные наши силы находились на Волыни. Мой батальон действовал в районе Бреста. Здесь мы и соединились с Красной Армией. Многие партизаны влились в её ряды и вскоре вели бои уже на территории Польши. Командиров соединения вызвали в Киев, в ЦК КПУ. После сдачи отчета о действиях соединения в Великой Отечественной войне их направили на восстановление народного хозяйства, налаживание мирной жизни. Федоров отбыл в новообразованную Херсонскую область на должность первого секретаря обкома партии.

— Как вы считаете, почему именно Федорова направили на Херсонщину? Были же у него более близкие, «родные» области – Волынь, Черниговщина, где он много лет работал, партизанил.

— Думаю, что это назначение было не случайным. Нужно было срочно исправлять вкравшуюся в сообщение Совинформбюро, а соответственно, и в Указ Верховного Главнокомандующего Сталина ошибку о том, что «наши войска освободили город Херсон – центр Херсонской области». Нужно было в кратчайшие сроки зримыми делами, успехами доказать, что Херсонская область есть, существует. Это мог осуществить человек, обладающий неординарными организаторскими способностями, человек с деловым, сильным, решительным характером, необычайной работоспособности. Именно таким и был Федоров.

Столкнувшись со страшной разрухой, опустошением Херсона, райцентров, сел области, с острым дефицитом руководящих кадров всех уровней (война-то продолжалась, все мужское население находилось на ее фронтах), Федоров понял: без «своих» здесь не обойтись. Вот почему в Херсоне оказался почти весь командный состав бывшего соединения. Получив назначения, разъехавшись по своим рабочим местам – как правило, секретарями райкомов партии, председателями райисполкомов, начальниками управлений, отделов – эти люди, в свою очередь, стали вызывать своих подчиненных по соединению. К концу 1944 года на Херсонщине уже мирными, созидательными делами и проблемами занималось около 200 бывших партизан.

— А как вы попали в Херсон?

— После расформирования соединения я попал в Таджикистан – пришлось воевать с поднявшим голову басмачеством. Получив отпуск, приехал в Херсон, чтобы навестить сестру в Скадовске. Она работала в райкоме комсомола – тоже прибыла в числе «федоровцев». Зашел в обком партии, в приемной сидит Лёня – адъютант Федорова. Он страшно удивился. Заметив мою растерянную физиономию, тут же завел в кабинет Федорова. Алексей Федорович узнал меня сразу, очень обрадовался, повел к себе домой на обед. Все расспрашивал, где я, как я. Когда узнал, что я воюю с басмачами и приехал на побывку, заявил: «Володя, ты свое отвоевал. Причем славно. Орден Ленина тому свидетельство. Тебе нужно учиться. Жизнь-то какая разворачивается!» Не буду вдаваться в подробности. Не без помощи Алексея Федоровича меня освободили от службы в Таджикистане и с 5-классным образованием приняли в Херсонскую мореходку, которую я закончил с отличием. Несколько лет ходил на Балтике 3-м помощником капитана сухогруза, потом вернулся в Херсон. Работал диспетчером, старшим диспетчером Херсонского Морагентства, а в 1957 году меня назначили его начальником. Окончил Одесский институт инженеров морского флота. В 1964 году меня «потревожило» Министерство Морского Флота СССР – направило своим представителем в Алжир, потом 7 лет был его представителем во Франции. Еще 6 лет «забрала» у меня наша крупнейшая коммерческая морская компания в Бельгии – был ее генеральным директором. В 59 лет я вернулся в Херсон и еще 10 лет возглавлял Херсонское Морское Агентство Инфлота.

— Связь с Федоровым поддерживали? Каким он был человеком?

— Конечно, поддерживал. Только мне это удавалось реже чем другим. Ведь почти 17 лет я провел за границей. Однако каждый свой отпуск я использовал, чтобы посетить нашего легендарного командира. Мы, бывшие партизаны, слетались к нему на дачу словно в отчий дом. Алексей Федорович живо интересовался нашими делами, занятиями, успехами и «прорехами», нашим здоровьем. Невольно получалось так, что каждый раз мы как бы держали перед ним отчет за прожитый промежуток времени. Он что-то советовал, наставлял. Все это происходило ненавязчиво, без напора, как-то само собой. Мудрый, толковый мужик был. Был исключительно строг, но справедлив. Партизанскую братию он любил, дорожил ею, не давал в обиду.

— Когда в последний раз виделись с Федоровым?

— За месяц до его смерти, в 1989 году. Ему было уже 88. Два последних года передвигался на специальной коляске – ноги у него отказали. Когда он умер, нас, партизан Херсонщины, пригласила правительственная комиссия. На моей «Волге» в Киев выехали я, Геннадий Мусиенко (бывший замкомандира по разведке) и Николай Николенко (бывший комбат, первый секретарь Бериславского райкома партии). Однако на похороны мы… не попали. В районе Первомайска нашу машину закрутило – был страшный гололед. Нас бросило в кювет. Водитель, я и Николенко отделались незначительными ушибами. Мусиенко… погиб.

Так что и Дважды Герой Советского Союза Алексей Федорович Федоров, возродивший и утвердивший на карте страны Херсонскую область, и Герой Социалистического труда Геннадий Андреевич Мусиенко, прославивший Каховский район успехами в сельском хозяйстве, покинули этот бренный мир почти одновременно.

Не так давно я был участником круиза по Днепру для партизан Украины. Разговорились, стали уточнять: сколько же «федоровцев» (соединение насчитывало свыше 2500 человек) в этой жизни осталось? Оказалось, даже в партизанских краях – по 2–3 человека. На Херсонщине я – единственный. Последний…

Апрель 2004 год.