Звезду Героя маршалу «присвоила» Каховка

Written by adminkordi. Posted in Коршун Владимир

Это было недавно. Это было давно… (Оглавление)

Михаил Халин принадлежит к числу тех, кто появился на Херсонщине в первые месяцы ее организации и становления как области. Самым памятным и значительным в своей жизни он считает каховский период. Еще бы! Легендарное слово «Каховка» тогда вновь зазвучало во всех уголках страны

 

ПАРТИЯ СКАЗАЛА: «НАДО…»

— Комсомол ответил: «Есть!» Именно так, Михаил Дмитриевич, у вас произошло 52 года назад?

— Да, почти что так. В 1953 году, после 10 лет работы в комсомоле, меня направили завотделом Каховского горкома партии. Рядом с Каховкой все гудел®, бурлило, скрежетало. Строили плотину, гидроэлектростанцию, водохранилище, новый город, крупнейшую в Европе оросительную систему. Тысячи людей из окрестных сел, многих областей страны нашли здесь применение своим рабочим рукам,знаниям.

Через 2 года меня избрали секретарем горкома партии. Широчайший фронт работы! Множество людей, множество проблем, тупиковых вопросов! Во все нужно было предметно вникнуть, подключаться, добиваться, выколачивать, наконец. Именно в Каховке я прошел замечательную школу не только партийного, но и хозяйственного работника. Так случилось, что однажды строительство ГЭС оказалось на грани остановки — цемент был на исходе. Секретарю горкома Павлу Денисенко поручили позвонить Кагановичу (Лазарь Моисеевич в то время был зампредом Совмина СССР, ведал промстройматериалами) и от имени бюро попросить его оказать помощь в поставке цемента.

Прошла неделя, а Денисенко так и не отважился позвонить Кагановичу — сработали то ли стеснение, то ли робость. Правительственная связь имелась только в Управлении стройки в Новой Каховке — у Андрианова (начальника стройки) и Дружинина (парторга ЦК КПСС). Несколько раз я ездил к ним, «ловил» Кагановича, в конце концов «вышел» на него. Разговор состоялся довольно нелицеприятный. Лазарь Моисеевич заявил мне, дескать, это что же получается?.. Кого-то надо «зарезать», а вас выручать!.. Я ответил ему, что мы так вопрос не ставим, мы просим изыскать возможность, вас просит вся Каховка.

Немного помолчав, Каганович уже легче сказал:

— Дайте обстоятельную телеграмму !

Телеграмму мы тут же составили и отправили. Через несколько дней на стройку пошел «большой» цемент.

В то время Каховка была перенасыщена строителями. А вот кинотеатра не было, не хватаю ученических мест, больничных коек. Я выехал в Киев. Мне удалось решить эти неотложные вопросы: с министром культуры Ростиславом Бабийчуком — о строительстве кинотеатра, с министром здравоохранения Юрием Шупиком — о строительстве больничного корпуса, в министерстве просвещения — о строительстве средней школы. За короткое время при жёстком контроле горкома все это было построено.

 

ВОССТАНОВЛЕНИЕ МУЗЕЯ

— В разные годы мне пришлось побывать в Каховке, Новой Каховке десятки раї. Знакомясь с тамошними достопримечательностями, не раї слышал: «Это Халин построил! Это Хаит выбил! Это Xaлин привез!» Как вы везде успевали?

— Строили, создавали люди, специалисты. Дело горкомовцев было: подать или подхватить хорошую идею, организовать, материально обеспечить ее воплощение, часто — и свое плечо подставить. К 40-летию Октября мы наметили осуществить ряд крупных культурных и идеологических мероприятий. Среди них — восстановление музея истории Каховки и сооружение памятника М. В. Фрунзе. С председателем горисполкома Федором Павлухиным выехали в Москву. Там и созрела идея: встретиться с маршалом Семеном Михайловичем Буденным — наверняка что-то посоветует, подскажет. Связались с его приемной. Его помощник полковник Степан Молодых оказался сибиряком — моим земляком. Слова «мы из Каховки» подействовали магически. Через три часа мы уже сидели в кабинете Семена Михайловича. Он живо интересовался нашими стройками, делами, проблемами, одобрительно отнесся к созданию музея, дал много советов, несколько адресов, где нужно искать «следы» легендарной Каховки. Днем позже из рук Буденного мы получили первые драгоценные экспонаты: его личную дарственную саблю, маршальскую форму, портрет с автографом, саблю Эмира Бухарского. Разыскали мы и Михаила Светлова. Он собственноручно написал на листке бумаги свой текст знаменитой песни «О Каховке», которую ещё в довоенные годы распевала вся страна. Этот листочек занял самое видное место в музее. Ведь именно он прославил Каховку.

Воспользовавшись советами Буденного, с Павлухиным мы побывали в Ленинграде, Киеве, Астрахани. Отовсюду возвращались словно сегодняшние «челноки», обремененные грузом экспонатов.

— А что, этим не могли заниматься работники музея?

— О чем вы говорите?! Кто бы с ними там разговаривал! Ведь мы встречались с первыми лицами городов, областей, от которых в нужные места поступали соответствующие команды. Из Полтавы, например, мы «притащили» пулемет «Максим» времен Гражданской войны. Из рук маршала Климента Ворошилова (он был тогда Председателем Президиума Верховного Совета СССР) я получил его красочный портрет с автографом — добился 20-минутной аудиенции с ним. В Москве разыскал знаменитого скульптора, Героя Соцтруда Заира Исааковича Азгура, и с трудом «настроил» его изваять и отлить в бронзе в подмосковных Мытищах скульптуру Фрунзе для памятника в Каховке. Это уже потом, по нашим следам, выезжали музейные работники. Как бы там ни было, у нас все шло по плану, довольно успешно.

 

БУДЕННЫЙ В КАХОВКЕ

— Помнится, Каховка бурлила, торжествовала, когда на открытие памятника Фрунзе приехал Буденный. Были какие-то трудности при его приглашении?

— Эта миссия как раз легла на мои плечи. На заседании бюро горкома я внес предложение пригласить маршала на открытие памятника.

— Ну что ж, — сказали горкомовцы, — тебе и карты в руки!

Пришлось выехать в Москву. Встретиться с Семеном Михайловичем проблемы не составляло. Дорога была уже проторенной, да и со Степаном Молодых у меня сложились теплые дружеские отношения. Уже через несколько минут он позвонил мне в гостиницу:

— Приезжай! Семен Михайлович рад твоему приезду.

Я вручил Буденному приглашение на наши торжества. У него даже глаза увлажнились.

— Миша, (только так он меня называл еще с первой нашей встречи), побывать в Каховке, вспомнить свои лихие молодые годы для меня великое счастье. Однако я человек служивый — член ЦК, член Президиума Верховного Совета. Нужно разрешение Никиты Сергеевича. Я, конечно, буду пробивать этот вопрос, но и ты подключайся.

И вскоре нашелся подходящий случай. В августе 1957 года первый секретарь горкома партии Александр Петрович Балабай уехал в отпуск. Я, как говорится, остался «на хозяйстве». Звонок из обкома партии: «Завтра приезжаем в Каховку с Никитой Сергеевичем Хрущевым! Ты уж не подведи!»

Кортеж автомобилей мы встретили на границе Белозерского и Бериславского районов. Хрущева сопровождали секретарь ЦК КПСС Алексей Илларионович Кириченко (кстати, наш земляк, выходец из Чернобаевки) и Петр Матвеевич Елистратов — наш первый секретарь обкома.

На площади у строящегося электромашзавода состоялся многолюдный митинг. Никита Сергеевич, как всегда и везде, выступил с большой (без бумажки) эмоциональной речью. Были цветы, приветствия каховчан. Потом Хрущев побывал на ряде строящихся объектов. Оглядывая панораму плотины, посетовал: «Да, бетончика сюда ухлопали немало!»

Понятное дело, состоялся обед. Стол был обычный, в основном из местной продукции, наши вина, коньяки. Говорили о делах стройки, о сельском хозяйстве. Зашла речь о виноградниках, о винах. Кто-то из «наших» хвастанул, что еще до революции вино «Рислинг-Рейнский» («Надднірянське») в Париже было удостоено Гран-при. Никита Сергеевич, выслушал и спрашивает: «А сейчас?» Все присутствовавшие словно воды в рот набрали. И тут получили мы от «верного ленинца» добрячую взбучку.

Замечу, встряска Хрущева послужила для нас хорошим толчком. Вина винсовхоза имени Ленина, коньяки «Таврии» стали регулярно отправлять на международные дегустации, выставки. Буквально градом посыпались серебряные и золотые медали. А это значит — росло качество нашей винной продукции.

В разгар обеда я отважился, подошел к Хрущеву, рассказал ему о своем недавнем визите к Будённом}; о приглашении его на наши предстоящие торжества Дескать, было бы неплохо, если бы ему предоставили такую возможность. Каховка, мол, ждет своего героя.

Хрущев, немного подумав, улыбнулся и сказал:

— Семен Михайлович будет на вашем празднике!

Через месяц на открытие памятника Фрунзе на Набережной собралась чуть ли не вся Каховка, множество высоких гостей. В центре — на трибуне — Семен Михайлович Буденный. Он был растроган до слез, то и дело подкручивал свои пышные усы. Генерал-лейтенант Лебедев, член Военного Совета Одесского военного округа, отозвал меня вглубь трибуны и говорит: «Михаил, проверни такую штуку, чтобы прямо здесь, на митинге, прозвучало предложение каховчан о присвоении Семену Михайловичу звания Героя Советского Союза». Я тут же подговорил Вольдемара Ушатского — участника гражданской войны — внести такое предложение, что и прозвучало через несколько минут. Митинг взорвался громогласным «Ура!», вверх взлетели цветы, фуражки, шляпы…

Поначалу Буденный растерялся было, возмутился даже, прислонился ко мне, щекотнув усом, и шепчет:

— Миша, что это все значит!! Что это вы придумали? К чему все это?!

Я ему шепотом отвечаю:

— Семен Михайлович, вы — наша гордость, наша легенда! Вы -настоящий народный герой! А вот знака отличия Героя у вас нет. Вот каховчане и решили, чтобы справедливость восторжествовала! Тут уж я ничего не могу поделать.

Он посмотрел на меня пристально, задумался, потом говорит:

— А что — пожалуй ты прав!

Забегая наперед, отмечу: голос каховчан (естественно, после направления ряда наших официальных предложений и ходатайств в Москву) был услышан. Семену Михайловичу Буденному присвоили звание Героя Советского Союза! В конце концов он стал трижды Героем! А вот первая Золотая Звезда считайте, была наша — каховская

Январь 2006 года