За что Мусоргский был благодарен Херсону?
Модест Мусоргский — основоположник реализма в русской музыке. Мелодия, гармония и фактура его произведений отмечается таким радикальным новаторством, что многие его находки не были восприняты современниками и высоко отмечены лишь в ХХ веке. Одно из произведений (во втором варианте) создано в нашем городе.
«Ну что это за очарование — вход по Днепру к Херсону. Диво из див! В водной аллее исторических камышей (в некоторых местах в два, а то и в три человеческих роста), откуда на дубках налетали на турков запорожцы, в зеркальной поверхности голубого Днепра качаются большие деревья и отражаются почти на полный рост, и не около берега, а в самом широком, самом роскошном плёсе, и все это освещено пурпурно-розовым заходом (Солнца), Луной и Юпитером. Впечатление чудесное…»
Модест Мусоргский, «Путевой дневник».
Август 1879 года Херсон. Петербургская гостиница. Портье загасил коридорные свечи. Лишь в номере композитора мерцает свеча, отбрасывая сквозь зашторенное окно узкую желтую полосу света на мостовую Семинарской (ныне — ул. Дзержинского). Мусоргский нервными шагами меряет отельный номер, порой бросается к столу, чтобы нанести нотные знаки на лист бумаги. Но музыка продолжает звучать в его голове. Чувствуя своё бессилие, Модест сам успокаивает себя: «Запомни же ты! Нет в отельном номере рояля. Нет!» А мелодию не остановить. И чтобы удержать звуки, композитор припечатывает их на нотном стане аккордами-символами с длинными завитушками. Как вдруг — оглушающая тишина херсонской августовской ночи. Обессиленный, но успокоенный Мусоргский валится на софу.
Что же так разбередило душу псковитянина? Что так взбудоражило музыкальное воображение композитора? Отчего злость его распространилась на провинциальный отель, где даже в люкс-номере нет рояля?
А дело было так… Непревзойденная мелодичность, лиричность и сентиментальность украинской музыки настолько «полонили» Мусоргского, что он отразил это в опере «Сорочинская ярмарка», романсе «Гопак» и, особенно, в полюбившемуся автору хоре «Дніпро». Последний он создал по наитию, поскольку эту великую реку в глаза не видел. Возможно, это произошло под впечатлением строк Николая Гоголя: «Чуден Днепр при тихой погоде…» или Тараса Шевченко, с которым он был знаком: «Реве то стогне Дніпр широкий…» Партитура хора «Дніпро» впоследствии исчезла при таинственных обстоятельствах. Уже больной композитор не смог воспроизвести нотную запись своего любимого произведения.
Весной 1879 года довольно известная в столичных музыкальных кругах певица Дарья Леонова предложила Модесту Петровичу музыкальный гастрольный вояж по маршруту Полтава — Елисаветград (ныне Кировоград) — Николаев — Херсон — Одесса — Севастополь — Ялта. Несмотря на личные симпатии к певице, композитор наотрез отказался. Но когда Леонова привела в качестве аргумента письмо Семена Гулак-Артемовского: «Коли б ви бачили неозору далечінь українських степів, бачили зоряне небо, все засіяне світилами, і крізь прозоре повітря, світле і водночас темне, наче сапфір, коли б дихали південно-російським повітрям, яке кличе легені і серце геть з грудей, м’яким до того, що жити хочеться і жити якомога більше й довше», композитор, не устояв против таких доводов, казал: «Хорошо, я согласен». Не исключено, что подобное решение было продиктовано сожалением по утерянным нотам и невоспроизведенному хору «Дніпро». А может быть, именно в этот миг у Мусоргского мелькнула мысль создать новый вариант музыкально-вокального произведения? Предчувствие композитора не обмануло его.
…Последним в турне по Днепру был Херсон. Репертуар концерта композитора и певицы в нашем городе был обновлен и, можно сказать, стал интернациональным. Мусоргский, кроме произведений на украинскую тематику, включил в программу польскую фортепианную картинку «Быдло», еврейские мелодии «Иисус Навин» и «Два еврея», а также отрывки из незаконченной оперы на греческую тему «Царь Эдип». Дарья Леонова, которая в совершенстве владела украинским языком, для херсонцев включила в свой репертуар романсы Михаила Глинки «Гуде вітер вельми в полі» и посвященный ей Семеном Гулак-Артемовским «Спать мені не хочеться».
…Проснувшись утром в херсонском отеле, Модест Петрович, казалось бы, забыл о своём хорале, который он так мучительно, без рояля, записал накануне. На репетиции он даже словом о нём не обмолвился с Леоновой.
Как прошел их концерт в Херсоне, а точнее два (второй на «бис»), можно узнать из статьи, опубликованной в «Одесском вестнике» (№ 183 от 21 августа 1879 года).
«М. Мусоргский и Д. Леонова… дали всего два концерта, из которых последний состоял почти весь из пьес новой музыки. Здесь мы, между прочим, слышали романсы Римского-Корсакова («Южная ночь») и Рубинштейна («Душа моя мрачна») и исполненные самим автором отрывки из опер «Борис Годунов», двух новых, уже приготовленных им к постановке — драматической «Хованщина», а другой комической «Сорочинская ярмарка». Артисты были встречены и провожаемы аплодисментами и овациями… При исполнении прекрасной баллады «Забытый» оба исполнителя были буквально осыпаны с хор (балконов — авт.) дождем цветов, превративших деревянный пол концертной эстрады в живой ковер…» На следующий день Мусоргский и Леонова покидали Херсон. Скупо звякнули судовые склянки, баритоном рявкнул гудок. Леонова, набросив на плечи пуховый платок, всматривалась в очертания удаляющегося города. Как вдруг Мусоргский стал декламировать:
Стой, Днепр!
Слушай Днепр!
Днепр ты мой широкий!
Гой, ты Днепр глубокий!
Леонова удивленно взглянула на композитора.
— Тараса Шевченко слова. Но в моей интерпретации. Именно так они должны звучать. Мей перевел их, наверное, неточно, а может, это я так ощущаю. Но мне хочется, чтобы они звучали именно так! Это будет прекрасный хор, — продолжал музыкант.
— Модест, у вас уже есть прекрасный хор «Дніпро».
— Да. Но ноты его, к счастью, затерялись. Да-да, к счастью. Эту песню необходимо писать иначе. Увидев воочию эту реку, я в херсонском отеле написал новый её вариант.
Матросы и немногочисленные пассажиры наблюдали удивительную картину: мужчина, дирижируя несуществующим хором и оркестром, что-то напевал, а женщина то возражала ему, то подпевала. Объяснив Леоновой замысел хора, Мусоргский продолжал: — У Шевченко Днепр протек через сердце. Поэтому он так глубоко понимал его, обращался к нему, словно к брату. А я, не видя этой неповторимой реки, решил написать хор. Да и неудачный он вышел. Лишь теперь эта величественная река — вон какая она непостижимая! — осенила меня и создал я настоящий хор».
Так объединенные любовью к Днепру Тарас Шевченко и Модест Мусоргский, создали музыкально-вокальный шедевр: гимн реке, связавшей два дружественных народа. Он и поныне звучит в концертных залах России и Украины.