Разгром переправы
Н. Г. ЧУЖИНОВ, капитан-лейтенант в отставке,
бывший командир 402-го бронекатера
Дунайской военной флотилии
Во время обороны Херсона наш отряд бронекатеров занимал самую северную позицию — от Антоновского моста до Херсонского порта и элеватора. Мы поддерживали защитников города артиллерийским огнем. Часть моряков сражалась против гитлеровцев в боевых порядках пехоты.
18 августа 1941 года я получил радиограмму командующего Дунайской флотилией: «Бронекатерам 201 и 402 следовать в Херсонский порт для эвакуации войск и штаба». Мы немедленно покинули Конку, где стояли до этого, и отправились выполнять приказ.
Прорвавшись под огнем врага в порт, мы взяли на катер бойцов и командиров, доставили их на левый берег Днепра. Удался и второй рейс. При отходе на набережной появились вражеские танки и открыли огонь.
Отстреливаясь, мы пошли к левому берегу Днепра. Вражеский снаряд попал в 201-й бронекатер, и он сразу же затонул. Нам же под прикрытием деревьев и кустарников удалось под градом пуль и снарядов проскочить в реку Конку и выйти из-под прицельного огня.
Через несколько дней после эвакуации наших войск из Херсона отряд бронекатеров занял позиции в 9—10 километрах выше города по Днепру в районе Антоновского моста.
Отсюда ночью 22 или 23 августа, точно не помню, под огнем врага мы высадили на правый берег Днепра десант. Он за ночь занял большой плацдарм, но удержать его не смог. Десантников пришлось к вечеру снять и доставить в расположение наших войск.
2 сентября 1941 года утром я получил радиограмму, в которой было сказано: «Бронекатерам 401 и 402 следовать в Каховку для нанесения удара по переправам войск противника».
К этому времени по всему течению Днепра от Херсона до Берислава враг уже вышел на правый берег. Сложность задачи состояла в том, что надо было днем под огнем врага совершить прорыв по реке.
Это был тяжелый и, я бы сказал, дерзкий прорыв. Как только мы из Конки вошли в Днепр, на нас сразу же обрушили огонь немецкие батареи. Внезапность нашего появления и быстрый маневр помогли проскочить опасный участок и скрыться за поворотом реки. Удачно подошли к селу Британы.
Посланные вслед за нами с тем же боевым заданием 301-й и 304-й бронекатера были потоплены вражеской артиллерией.
В Британах после уточнения обстановки получили приказ немедленно нанести удар по переправе противника Берислав — Каховка. Немецкая переправа имела сильное огневое прикрытие с обоих берегов Днепра, так как Каховка 2 сентября была уже занята противником.
В 16.00 часов вместе с 401-м бронекатером вышли на выполнение боевого задания. Начался мелкий дождь, видимость ухудшалась.
Головным шел наш катер с командиром отряда лейтенантом Козловым. В кильватере следовал 401-й, которым командовал мой друг и однокашник по военно-морскому училищу лейтенант Олег Михайлович Маршин. С ним уже в первые дни войны мы участвовали в боях на Дунае.
Противник обнаружил нас и поставил по курсу огневую завесу. На полном ходу мы прошли ее. В пелене дождя сквозь амбразуру в броне увидели переправу, по которой в сторону Каховки катили немецкие автомашины, танки, шли солдаты.
Приблизившись, мы открыли артиллерийский и пулеметный огонь по парому и лодкам противника. На пароме вспыхнул пожар, поднялась паника; лодки попытались уклониться от встречи с нами. Маневрируя на большой скорости, мы начали их топить. Растерявшийся противник не ожидал такого смелого удара. Но вскоре он опомнился и с обеих беретов обрушил на наши катера огонь. Вокруг нас вода в полном смысле слова закипала от разрывов снарядов, всплесков пуль. Сотни огневых трасс устремились к катерам. Наш 402-й получил много пробоин. Вышла из строя часть экипажа. Раненые матросы не покидали своих постов. Наконец настал критический момент боя, и командир отряда Козлов скомандовал отход.
При крутом развороте катера на обратный курс левая броневая дверь боевой рубки, около которой я стоял, открылась, и я увидел мчавшиеся на меня огненные трассы. Судьбу катера решали мгновения. Рванувшись вперед, я схватил ручку двери, дернул ее на себя, но все же разрывной пулей был ранен в кисть левой руки. Через несколько секунд под ногами разорвался снаряд, в левую ногу вонзились десятки осколков, но я. продолжал управлять огнем и катером.
Поступили доклады из отсеков о пробоинах. Я подал сигнал аварийной тревоги и приказал заделать пробоины и откачать воду.
Когда вышли из зоны обстрела и прошли линию фронта, осадка катера увеличилась и он начал тонуть. Вблизи был остров, мы направились к нему и выбросились на отмель. К нам подошел 401-й. Раненые матросы Лукашин, Момот, Травников и я были перевязаны. Заделали пробоины и откачали воду из отсеков. Катер всплыл на уровень ватерлинии.
Мы, раненые, попрощались с экипажем и были отправлены на левый берег — в медсанбат, находящийся в Голой Пристани. Это была моя последняя встреча с моим другом лейтенантом Олегом Маршиным, который 23 сентября 1941 года вместе с 401-м катером и всем экипажем погиб около Тендровской косы…