С опасным грузом…
Г. Ф. ВОИТЕНКО, капитан 1-го ранга в отставке,
бывший военком отдельного дивизиона бронекатеров
Дунайской военной флотилии
Утром, на второй день после прибытия в Херсон, я направился к коменданту города К. М. Балакиреву. С порта по улице поднимаюсь в город. Людей мало: часть жителей эвакуировалась, оставшиеся — в подавленном состоянии, прячутся в подвалах.
В комендатуре нахожу Балакирева. Он все такой же подвижный, подтянутый, отдает приказания военным, которые то и дело заходят в кабинет. Из разговора с ним узнаю, что в городе войск маловато и вряд ли удастся долго здесь продержаться. Но тем не менее он принимает меры по пуску водопровода и хлебопекарни.
Мы получили приказ: бронекатерам рассредоточиться от устья Днепра до Никополя. Но необходимо было все время снабжать их боезапасом и топливом, а экипажи — продуктами питания. Мне приказали на буксире «ИП-23» с баржой, загруженной бензином и смазочными материалами, отправиться в район Каховки, куда ушли корабли дивизиона, прикрывать переправы 18-й армии. Дошли до Каховки благополучно и, поставив на рейде ниже пристани баржу с бензином, я направился на буксире на правый берег. Только появился на берегу, как меня окружили командиры и красноармейцы. Сразу узнал старых знакомых из 51-й Перекопской дивизии, участвовавших в Килийской операции на Дунае 25—26 июня 1941 года. Тогда мы, катерники, перебрасывали десант в Старую Килию, прикрывали дивизионные пушки. Меня расспрашивают, не для переправы ли мы сюда прибыли.
— Нет, не для переправы, но помогать будем,— ответил я.
Разгрузиться нам не удалось: надо было заняться переброской людей и военной техники на левый берег.
Разработали план погрузки, выбрали удобное место и подогнали баржу, но предупредили, чтобы были осторожны с огнем. Грузили орудия, тягачи, обозы… Скопившийся на правом берегу реки скот предложили загонять между орудиями.
Весь день и ночь буксир с баржей непрерывно курсировал с одного берега на другой. На правом берегу накапливалось все больше и больше гражданского населения.
Это были жители Одесской и Николаевской областей. Нам надо было спешить. И мы не знали ни минуты передышки.
18 августа к концу дня стало известно, что гитлеровцы вплотную подошли к Херсону. Я принял решение работать на переправе, пока будет возможно, а затем затопить буксир, подорвать баржу и пешим порядком пробиваться к своим. Но рано утром 19 августа на автомашине прибыл нарочный командующего флотилией и привез приказ немедленно прибыть с баржей в Цюрупинск для обеспечения бензином кораблей; Херсон уже занят врагом, следовательно, надо прорываться вдоль левого берега.
Я через нарочного попросил командование выслать навстречу нам катер для проводки нас через Конку, составил схематическую карту прорыва. (Она до сих пор хранится в моих архивах.) Перед выходом собрал командиров буксира и баржи, большинство из которых были людьми гражданскими, мобилизованными в связи с войной. На барже находились уже знакомые мне по Дунаю — муж и жена Смирновы — Афанасий Иванович и Дарья Ивановна, храбрые и мужественные люди. На Дунае они проявили исключительную выдержку и мужество, когда мы средь белого дня под ураганным огнем прорывались в район одной из переправ. Сейчас нам вместе предстояло прорываться с бензином и взрывчаткой (мины, снаряды) к Цюрупинску.
Возле Каховской пристани мы нашли брошенный кем-то исправный катер, посадили на него лейтенанта и старшину для наблюдения. После обеда отправились вниз по Днепру. Катер шел впереди. В дороге нас настигла ночь.
На подходе к Конке, у поворота на Цюрупинск, сбавили ход, чтобы не было слышно работы мотора. На освещенном пожаром плесе совсем заглушили двигатель и пошли самоплавом. Вскоре встретили высланный нам навстречу катер. Буксир на коротком расстоянии осторожно пошел за ним. И только уже когда прошли плес и сделали поворот, были замечены гитлеровцами. Раздалось несколько орудийных выстрелов, снаряды взметнули в стороне столбы воды. Но мы уже были в протоке, за деревьями.
Гитлеровцы, очевидно, не разгадали нашего маневра. Они решили, что мы идем на прорыв по Днепру к Херсону, и рассчитывали расстрелять нас с близкого расстояния.
На рассвете мы пришли в Цюрупинск и доложили об этом командующему. Всем нам была объявлена благодарность.