Спутница адмирала

Written by adminkordi. Posted in Летопись Причерноморья № 4

Крючков Ю.С.
доктор технических наук,
профессор (Николаев)

Спутница адмирала

В истории России есть такие фигуры, которые при всей их славе, подвергались уже при жизни моральному террору и остракизму. К таким лицам относится прославленный адмирал Алексей Самуилович Грейг.

Деятельность Алексея Грейга связана с четырьмя монархами Екатериной II, Павлом I, Александром I и Николаем I, которые высоко ценили Грейга. Но многие знаменитые люди, с которыми был тесно связан А. С. Грейг, пшкие как М,П. Лазарев, М.С. Воронцов, В.И. Даль, А. С. Меньшиков и другие, еще при жизни травили адмирала. На его судьбу немало повлияла и спутница адмирала — Юлия Михайловна, оказавшаяся единственной, но роковой женщиной в его жизни. Автор посвятил двадцать пять лет изучению жизни и деятельности А. С Грейга и его отца — всемирно прославленного русского адмирала Самуила Грейга. Их служебная, общественная и научная деятельность нашла отражение в двух книгах, изданных АН СССР (Ю.С. Крючков, «Алексей Самуилович Грейг», М, Наука, 1984, «Самуил Карлович Грейг», М, Наука, 1988), но личная жизнь Алексея Грейга, интересная и драматичная, осталась за бортом истории.

Полагая, что личная жизнь исторических деятелей — это также часть нашей истории, автор написал это эссе и надеется, что читателю будет интересно узнать о жизни, как самого адмирала Алексея Грейга, так и членов его многочисленной семьи.

 

Потомок короля Алпина

Отец Алексея Грейга, Семюэл Грейг, родился 30 ноября 1735 года в небольшом шотландском городке Инверкейтинг в семье капитана торгового судна Чарлза и его жены Джейн. Грейги не были дворянами, но некогда их род был знаменит в Шотландии, Его далекий предок — Мак-Грегор — был потомком короля Алпина, правившего в девятом столетии. Гэльская форма имени Мак означала «сыновья Грегора». Впоследствии его потомки образовали могучий клан, известный в истории Шотландии своей непримиримой борьбой с шотландскими и английскими королями из династии Стюартов. Вследствие этого они находились во вражде с другими кланами, сторонниками Англии.

При Карле II клан Мак-Грегоров получил привилегии и владел поместьями, но в 1669 году, когда на трон взошел Вильгельм Оранский, могущество клана резко пошатнулось, начались новые гонения и истребление этого рода. После битвы при Кюллюдене, в которой сражался клан Мак-Грегоров, его стали жестоко преследовать, лишив всех прав и состояний. Это их положение нашло отражение в творчестве Вальтера Скотта, ярко описавшего кровавые побоища кланов в романе «Пуритане», в его «Военной песне клана Мак-Грегор»:

 

Не знает наш клан и главой где прилечь.

Но клан наш сберег и свой дух у и свой меч.

Так смело же, смело!: Мак-Грегор, ура!

Мак-Грегор, пора!

Нет крова, нет пищи, нет имени нам…

Огню же их домы, их троны орлам!

На битву, на битву! Мак-Грегор, ура!

Мак-Грегор, пора!

 

Лишь с воцарением Георга II официальное преследование было прекращено, но клан все равно испытывал всякого рода противодействия и притеснения. Чтобы внешне раствориться в английском обществе, члены этого рода вынуждены были даже менять свои фамилии, отбросив приставку и окончанрш в первоначальной форме Мак-Грегор. Они стали именоваться  (произносится по-шотландски «Грегг», а по-английски «Григ»),  и т.д. Многие из них вынуждены были уехать из Англии, другие, как предки Чарлза Грейга, приспособились: занялись морской торговлей, мореплаванием, судостроением и другими промыслами.

В пятнадцать лет Семюэл Грейг по примеру своих предков начал службу волонтером в английском торговом, а затем и военном флоте. Мне удалось впервые расшифровать послужной список Семюэла (середина XVIII века), из которого проявилась многогранная служба молодого моряка. Он обошел все северные моря и Средиземноморье, избороздил Атлантику, тонул вместе с судном, попавшим в жестокий шторм у берегов Норвегии. С началом Семилетней войны (1756-1763 г.г.) Семюэл поступил мичманом в Королевский флот. Он участвовал в двух больших морских сражениях и в нескольких мелких, в штурме крепостей и захвате островов, командовал большим кораблем «Параплаттен», даже не имея офицерского чина, хотя экзамен на лейтенантский патент он давно сдал. Свою карьеру он закончил в 1762 году, когда был возвращен в Англию и наконец-то получил первый офицерский чин — лейтенанта. Ему было уже 27 лет.

Злой рок, преследовавший потомков Мак-Грегора, и здесь проявил себя. С окончанием войны Грейга перевели в Адмиралтейство на половинное жалование — так Англия отблагодарила шотландца, верой и правдой служившего ей. Не видя перспектив для потомка Мак-Грегора, Семюэл в 1764 году принял приглашение Екатерины II и перешел в русский флот.

Единственной причиной, заставившей Грейга уехать из Англии, была бесперспективность дальнейшей морской службы шотландца из рода Мак-Грегора. Кстати, через несколько лет, в 1779 году, вынужден был эмигрировать из-за преследований и близкий родственник Семюэла Грейга Александр Грегг — прадед знаменитого норвежского композитора Эдварда Грига.

В России Семюэл Грейг стал именоваться Самуилом Карловичем. Екатерина II, хорошо умевшая подбирать людей, сразу же почувствовала в этом человеке знающего и опытного моряка. Именно в России Грейг получил мировое признание. Член Петербургской академии наук и Лондонского королевского общества, адмирал, мореплаватель и флотоводец, участник многих морских сражений, герой Чесмы и Гогланда, он был известен также своей инженерной деятельностью в области кораблестроения, артиллерийского и судостроительного производства. С именем С.К.Грейга связано совершенствование конструкции отечественных кораблей, введение нового стандарта на линейные корабли русского флота, строительство Александровского пушечного завода, Кронштадских доков, введение новой сигнализации на флоте и многое другое.

После разгрома турецкого флота в Чесменской бухте Самуил Грейг был награжден высшим военным орденом — Святого Георгия Победоносца второй степени, а победа над шведским флотом при Готланде принесла ему высший орден России — Святого Андрея Первозванного.

Самуил Грейг 21 августа 1768 года обвенчался в Петербурге с Сейрой Кук, двоюродной сестрой знаменитого мореплавателя Джемса Кука, которая в русском обществе именовалась Саррой. В 1774 году Сарра отправилась с Самуилом на его корабле вокруг Европы в Ливорно. Здесь Грейг взял на борт захваченную графом А. Г. Орловым-Чесменским самозванку «княжну Тараканову», претендовавшую на русский престол и доставил ее в Кронштадт. На обратном пути Сарра почувствовала, что ждет ребенка. Его рождения ждали не только Грейги, но и императрица Екатерина II, которая хотела отблагодарить Самуила за верную службу.

Она очень высоко ценила Грейга, отдавая должное его скромности. В одном из собственноручных писем, адресованных адмиралу, она в конце приписала латинский стих собственного сочинения, который в переводе звучит так:

 

Пусть тебе, магнит, присуще удивительное качество,

Однако, хотя тебя влечет небо, но сам ты

Не привлекаешь небесной высоты.

А твоя святая добродетель известна всему миру,

И небо влечет тебя, сам привлекаешь к себе небесную высоту.

 

Жизнь Самуила Карловича Грейга внезапно оборвалась в 1788 году. Ему шел только 53 год. Во время блокады шведского флота в Свеаборге он простудился и умер на борту флагманского корабля «Ростислав» 15 октября.

Смерть Грейга вызвала многодневную печаль Екатерины, которая назвала ее «государственной потерей». Грейга похоронили в Ревеле (современный Таллинн) в Домской церкви. Он покоится под строгим саркофагом из каррарского мрамора работы Дж. Кваренги и П.Мартоса, который сооружен на средства Екатерины II. На серебряной доске выгравированы по латыни стихи, сочиненные императрицей:

«Семюэлу Г решу, шотландцу, русскому адмиралу.

Его прославляют в нетленных стихах Архипелаг, Балтийское море и Побережье, незнающее вражеского огня, хвала отваге и достигающая небес, печаль великодушной Екатерины II».

Екатерина повелела выбить в память о знаменитом адмирале и человеке большую золотую медаль и такие же бронзовые для распространения среди придворных.

Грейг оставил вдову Сарру (1752-1793 г.г.), четырех сыновей и дочь. Алексей (1775-1845 г.г.) стал русским адмиралом, Джон (1776-1792 г.г.) умер в море на борту судна «Ласекс», Семюэл (1778-1807 г.г.) и Чарлз (1785-1817 г.г.) вначале были русскими моряками, а потом выехали в Англию. Дочь Джейн (1783-1820 г.г.) вышла замуж за настоятеля английской церкви в Петербурге — Петерсона.

После Чесменского сражения Екатерина II пожаловала Самуилу Грейгу русское потомственное дворянство и герб, увековечивший его чесменскую славу. Замечу, что Эдвард Григ, потомок Александра Грегга, эмигрировавшего в Норвегию, был, по-видимому, внучатым племянником Алексея Грейга. Знаменитый композитор очень гордился своими родственниками — русскими адмиралами. Не будучи дворянином по рождению, Эдвард Григ сочинил для себя бюргерский герб, в котором главным элементом были три поднятые вверх ладони. Эта эмблема была основой дворянского герба Самуила Грейга — поднятые вверх три руки в порыве ликования. Свой бюргерский герб Григ постоянно носил при часах в виде брелока.

Восхождение на пъедестал

В 1873 году в Николаеве на средства, собранные жителями и моряками Черноморского флота, был воздвигнут величественный памятник адмиралу Алексею Самуиловичу Грейгу работы М.О.Микешина и А.М. Опекушина, но в 1922 году «мускулистая рука рабочего», как тогда писали николаевские газеты, свергла «этого истукана и выбросила на свалку истории», соорудив на его постаменте памятник новому кумиру — В.И.Ленину.

Так каким же был адмирал Грейг, почему ему поставили памятник в Николаеве, а затем поспешили его разрушить?

Будущий знаменитый адмирал был первенцем в семье Самуила Карловича Грейга и Сарры. Когда в 1775 году Самуил Грейг по поручению главнокомандующего графа Алексея Орлова-Чесменского доставил в Кронштадт из Ливорно самозванку «княжну Тараканову», Екатерина II, увидев Сарру «на сносях», в знак благодарности Грейгу сказала ей, что если родится девочка, то будет фрейлиной, а если мальчик — то мичманом.

6 сентября 1775 года в Кронштадте Сарра родила мальчика, и через пятнадцать дней Екатерина II особым указом произвела младенца в первый офицерский чин — мичманом. Вскоре Екатерина Великая и граф Орлов-Чесменский крестили Алексея, который получил имя своего крестного отца.

С десяти лет Алексей начал службу в русском военном флоте и тогда же, как это водилось в роду Грейгов, отец направил его и второго сына Джона в Англию для стажировки в английском флоте. Надо сказать, что у англичан мичман не был офицером, поэтому Алексей с детских лет, по-видимому, познал все особенности службы английских моряков и грубость, и жестокость, и палочную дисциплину. Трижды Алексей служил волонтером у англичан, совершил плавания в разные моря и океаны, участвовал в морских схватках, побывал в далекой Ост-Индии. В двадцать один год он уже командовал боевым фрегатом, заменив в порту Литт пьяного командира. В двадцать три года в мине капитана второго ранга Алексей Грейг получил в командование линейный корабль «Ретвизан», на котором в составе английского флота участвовал в осаде в штурме голландской крепости Гельдер и при ее сдаче принял капитуляцию голландского корабля «Вашингтон». С этого началось формирование Грейга как боевого моряка.

В 1804 году, приведя эскадру Балтийского флота из Кронштадта в Средиземное море, Алексей Грейг командует действиями русского флота в войне с Турцией и Францией. Ему тогда было тридцать лет. С прибытием в Средиземное море адмирала Дмитрия Сенявина Грейг становится его правой рукой вторым флагманом. Начались горячие боевые будни, особенно ими был насыщен 1807 год: Грейг, командуя отрядом судов, штурмом с моря взял турецкие крепости и овладел островами Лемнос и Тенедос, лично ведя за собой на штурм моряков. Затем последовали знаменитые Дарданел-льское и Афонское сражения. В Афонской битве отряд Грейга разгромил убегавших с поля боя турок, захватил флагманский корабль, загнав другие на мель, где они были сожжены.

После позорного Тильзитского мира, подписанного Александром I с Наполеоном, Грейг вместе с Сенявиным с достоинством сдали русскую эскадру испанскому правительству в Лиссабоне, откуда берегом возвратились в Петербург. За боевые заслуги Грейг был удостоен чина контр-адмирала и ордена Святой Анны первой степени.

С возобновлением войны с Наполеоном Алексея Грейга назначили командовать эскадрой гребных судов для овладения Данцигом. После взятия крепости в 1813 году Грейг за отличие произведен в чин вице-адмирала. Так завершился первый этап жизни и деятельности Алексея Грейга — этап морской и боевой выучки и становления его как флотоводца. К этому времени Грейг — уже признанный морской авторитет: еще с 1802 года он — самый молодой член «Комитета для исправления флота», единственный капитан первою ранга среди солидных адмиралов.

В 1816 году Грейга назначили главным командиром Черноморского флота и портов, военным губернатором Николаева и Севастополя. Надо сказать, что в то время город Николаев был главной базой Черноморского флота, и здесь было сосредоточено не только судостроение, но и все командование. Грейг сменил на этом посту известного морского деятеля России адмирала маркиза Ивана де Траверсе, который последние годы был одновременно и морским министром России, поэтому жил в Петербурге и не уделял внимания далекому Черноморскому флоту.

В короткое время Грейгу удалось возродить флот и судостроение, вдохнуть жизнь в застоявшуюся трясину спокойного быта моряков. Он впервые на Черном море основал паровой флот, построил первое военное паровое судно «Метеор». По его проекту началось строительство первого черноморского стодвадцатипушечного корабля «Варшава», шестидесятипушечных фрегатов, трехорудийных канонерских лодок (по собственному проекту) и многих других мелких судов. Он внедрил и развил научное проектирование судов на основе «параболического метода» Френсиса Чапмана. По этому методу в Николаеве было построено 54 судна. Грейг ввел в судостроение механизацию работ, паровые машины и более жесткие технологические нормы. Он руководил также проектированием новых артиллерийских орудий для Черноморского флота. Многие нововведения Грейга были затем приняты как образцы для всего русского флота.

С приходом Грейга на Черноморский флот начались ежегодные практические плавания эскадр и судов, которые возглавлял сам адмирал, флот проснулся от летней дремы, в которой пребывал много лет до этого. В связи с обострением Кавказской войны Грейг предложил проводить блокаду морского побережья, через которое турки снабжали горцев оружием, получившую потом название «Абхазские экспедиции». Одновременно Грейг готовил судостроение и флот к новой войне с Турцией, которую он считал неизбежной. Она вспыхнула в 1828 году. Грейг во главе флота направился к Кавказскому побережью и после недолгой осады с моря и с суши овладел главной турецкой крепостью на побережье — Анапой. В награду ему был пожалован чин полного адмирала. Повернув после этого на запад, флот пришел к болгарскому берегу и осадил мощнейшую турецкую крепость Варна. Через несколько месяцев, во время пребывания на флоте царя Николая I, начался общий штурм крепости, которым командовал Грейг. Крепость пала, и ключи от нее принял Алексей Грейг. Затем последовали Мес-семврия, Сизополь, Ахиоло, Мидия и другие прибрежные крепости. Очистив побережье от турецких войск вплоть до Босфора, флот начал систематическую блокаду пролива. Война завершилась разгромом турок. За блистательные действия Грейга во главе флота он был награжден орденом Святого Георгия второй степени. Этой высокой военной наградой завершилась боевая карьера адмирала.

А что же сделал Грейг для Николаева и Севастополя как военный губернатор? Он уделял много внимания развитию Николаева и торговли в нем, основал первый коммерческий банк, вложив в него свободные флотские деньги. По его инициативе в городе впервые открылись учебные заведения: училище для мальчиков, девичье училище, артиллерийское училище, расширилось штурманское училище, переехав в новое, красивое здание.

Благодаря Грейгу началось озеленение города и благоустройство его улиц, освещение их. Город стал расти и развиваться к западу, приближаясь к Бугскому лиману и Спасскому урочищу. Грейг поручил работу в городе хорошим архитекторам, таким как Карл Акройд, Федор Вунш, Людвиг Опацкий и другим. Впервые была введена должность городского архитектора. Город украсился многими красивыми зданиями — Дом флагманов и командиров, Морская астрономическая обсерватория, контора над портом и другие, которые большей частью не сохранились и погибли от рук наших или немецких вандалов.

Грейг был удивительной личностью. Не получив специального образования в учебном заведении, он, как и многие лица в ХVIII-ХIХ веках, достиг выдающихся успехов благодаря уникальной способности к самообразованию. Адмирал знал три иностранных языка — английский, немецкий и французский. Он играл на четырех музыкальных инструментах, увлекался многими науками и блестяще знал их. Это — ботаника, химия, история, математика, астрономия, экономика и юриспруденция, не говоря уже о морских науках и кораблестроении. Он прекрасно рисовал акварелью. Его знания и способности к наукам были высоко оценены, как и его дела: за строительство оранжерей, акклиматизацию растений и озеленение Николаева Грейг был избран членом Московского общества испытателей природы; за работы в области экономики города и флота его избрали членом Вольного экономического общества и его вице-президентом; за работы по астрономии и судостроению — почетным членом Императорской академии наук. Астрономического общества в Копенгагене и ряда других обществ.

Грейг был основателем нескольких астрономических обсерваторий: домашней в своем адмиральском доме. Морской в Николаеве и Императорской в Пулкове (Петербург), а также геофизической в Николаеве. Он организовал, наподобие балтийских. Офицерские классы в Николаеве — первую военно-морскую академию на Черном море.

В знак глубокого уважения к Грейгу мореплаватели М.Н.Станюкович и Ф.Ф.Беллинсгаузен, служившие на Черном море под его командованием, назвали именем Грейга открытые ими мыс в Бристольском заливе Берингова моря и остров в Тихом океане (архипелаг Россиян).

А.С.Грейг был чутким, отзывчивым и заботливым начальником, внимательным к людям. Он официально облегчил телесные наказания на флоте, а практически их запретил (это-то во времена Николая I!), отменил решение военно-морского суда по делу команды фрегата «Рафаил», требовавшее расстрелять каждого десятого матроса, и признал их невиновными. Известна его роль в раскрытии преступной деятельности гражданской администрации Севастополя, приведшей к «чумному бунту» — восстанию матросов и их семей, чем нажил вражду со стороны своего друга, генерал-губернатора Новороссийского края М.С.Воронцова. Уже после подавления восстания Грейг предпринимал попытки облегчить участь женщин и детей.

Личная жизнь адмирала Грейга протекала в доме главного командира в Николаеве, где нынче Музей судостроения и флота. Здесь он принимал посетителей, отсюда руководил флотом, в этих залах адмирал давал приемы и балы в честь «прелестной Юлии», отсюда он вел наблюдения ночного неба в телескоп вместе с К.Кнорре и К.Далем, за стенами этого дома он растил детей и просто жил. Это был мягкий, добрый человек, лишенный карьеристских устремлений, сердечный и отзывчивый. Но как всегда, у таких людей появляются враги, пытающиеся занять их место. Наветы и клевета, особенно в последние годы жизни Грейга в Николаеве, шли потоком в Петербург. Причиной этому была и его семейная жизнь. В 1820 году в его дом вошла красавица Юлия, на которой Грейг тайно женился. Ни николаевское, ни севастопольское, ни петербургское общества не могли принять эту женитьбу, поэтому Грейг официально числился холостым. Его Джулье-те, когда они встретились, было около двадцати лет, а романтическому адмиралу шел уже сорок шестой. Начались интриги и травля, писания пасквилей и доносов. Грейг мужественно переносил все это, продолжая давать обеды и балы в честь Юлии. Происшедшие до этого ссоры Грейга со злопамятным князем А.С. Меньшиковым и графом М.С. Воронцовым не улучшили положение адмирала. Грейг понял, что он затравлен недругами, как олень охотничьими собаками. Началась депрессия…

В 1833 году, после нескольких тайных доносов нового начальника штаба Черноморского флота М.П.Лазарева, вице-адмирала и генерал-адъютанта, Грейга перевели в Петербург, назначив членом Государственного Совета. Весь Николаев вышел провожать адмирала, сдавшего дела Лазареву и покидавшего Николаев. Городская управа в день его отъезда внесла Грейга в список горожан «навечно». Так закончился почти восемнадцатилетний период деятельности адмирала на Черном море.

В Петербурге Грейг вел активную деятельность в Государственном Совете и как председатель комиссии по строительству Пулковской обсерватории. По-прежнему он давал обеды и балы, но уже не в честь Юлии, а для своих дочерей, но никто из сановного Петербурга не посещал его «жидовские балы», несмотря на радушие и гостеприимство хозяев. Надломленный клеветой и сановным пренебрежением, Грейг замкнулся в кругу своей большой семьи. У него было трое сыновей — Самуил, Иван и Василий, а также две дочери — Евгения и Юлия.

В конце жизни император Николай I, отмечая выдающиеся заслуги Грейга, наградил его знаком за 50 лет беспорочной службы и высшим орденом России — Святого Андрея Первозванного. Но ценя Грейга, Николай I держал его на расстоянии: адмирал даже не был удостоен высшего придворного фискального звания генерал-адъютанта, какими были ближайшие соратники Грейга — А.С. Ментиков, М.П. Лазарев и М.С. Воронцов. Видимо, император понимал, что Грейг не подходит на роль придворного фискала.

В память о заслугах Грейга, как уже отмечалось, в Николаеве по просьбе жителей города и моряков в 1873 году был открыт памятник адмиралу Грейгу, его именем названа железнодорожная станция и канонерская лодка Черноморского флота.

 

Прелестная Юлия

Она называла себя Юлией, но враги злорадно обзывали ее Лейкой. Одни полагали, что Юлия — полька, но другие утверждали, что — еврейка. Она считала себя супругой адмирала, но молва упорно приклеивала ей ярлык содержанки. Молодые флотские офицеры восторженно называли ее «прелестной Юлией», но злопыхатели вкладывали в эти слова другой смысл. Еврейская община боготворила ее и образно величала «царицей Эсфирь Николаевской», заступницей евреев. Ксендз считал Юлию Михайловну католичкой, благодарил ее за помощь в постройке нового костела, а похоронена она … на лютеранском кладбище.

Так кем же все-таки была Юлия Михайловна Грейг, спутница адмирала, прошедшая с ним путь длиною в двадцать пять лет?

Около года тому мне дали посмотреть книгу Иосифа Ицхака Ками-нецкого о хасидских реббе Николаева. Книга издана в Израиле на иврите и английском. Там был небольшой кусочек, посвященный Юлии Михайловне Грейг. Мне казалось, что он прольет свет на многие тайны женитьбы и жизни Грейгов, и я попросил сделать перевод. Вот он перед вами:

«Тетушка Лия.

Первые годы поселения евреев в Николаеве связаны с одним из самых таинственных и захватывающих эпизодов в истории евреев в России историей «тетушки Лии». Тетушку Лию прозвали «царицей Эсфирь Николаевской». Она родилась в семье хасидов и была благопристойной и честной молодой женщиной. По некоторым непостижимым причинам ее взял в жены главный адмирал Российского военно-морского флота адмирал Грейг, который по утверждению некоторых, был еврейского происхождения. Адмирал Грейг был личным другом царя Николая, и имеющий скверную репутацию царь, был даже гостем на их свадьбе. Адмирал Грейг заложил основы Российского военно-морского флота в Николаеве. Тетушка Лия, несмотря на то, что была замужем, продолжала жить как религиозная иудейка во всех отношениях. Она была предана знаменитому хасидскому раввину — ребе Израилю Розгину, которому посылала «пидионоты» (просьбы о благословении — Ю.К.).

Много грешных указов, касающихся еврейского населения России и которые царь Николай хотел издать, были отменены тетушкой Лией. Тетушка Лия была сестрой матери братьев Рафаловичей из Николаева. Она пригласила семью Рафаловичей в Николаев и гарантировала им права на строительство кораблей для русской армии».

Я был страшно разочарован: не знаю, чего здесь больше — исторической безграмотности или открытого националистического бахвальства? Здесь, что ни строчка — то вранье!

Вот краткие комментарии: адмирал А.С. Грейг никогда не был «главным адмиралом» Российского флота, им, по традиции, всегда был великий князь, генерал-адмирал, обычно наследник престола или брат царя. Грейг, как известно, шотландец, происходил он из клана Мак-Грегоров, потомков короля Алпина. А.С. Грейг никогда не был другом царя Николая, император ценил его, но «держал на расстоянии» (возможно, из-за Юлии Михайловны). Царь Николай никак не мог быть гостем на их свадьбе, так как ее не было, и государь при Грейге ни разу не посетил Николаев (может быть по той же причине — Николай I осуждал тайную женитьбу Грейга). А.С. Грейг не мог «заложить основы Российского флота в Николаеве», так как это было сделано до него Г.А. Потемкиным и М.Л. Фалеевым. Ну, а об «отмене» царских указов «тетушкой Лией» — это уже слишком! Тут даже комментировать было бы глупо. Также как и то, что Лия «гарантировала» Рафаловичам права на строительство в г. Николаеве флота.

А теперь от этого забавного исторического комикса перейдем к документально известным фактам.

У Михеля Сталинского, хозяина трактира в Могилеве, были две дочери, Лия и Белла, обе — красавицы и обе — на выданьи. Могилев в то время был важным узловым пунктом военных дорог; русские офицеры и чиновники часто останавливались в трактире у Михеля и охотно посещали ресторацию, в которой обслуживали две девушки дивной красоты. Обе были хорошо воспитаны, знали языки и отличались благородными манерами. И они не засиделись….

Первую сосватал проезжий поляк, капитан Кульчинский, а вторую — офицер, грек Лизгара. Лия, которую дома звали Лейкой, как было принято, сменила иудейскую веру на католическую, а имя Лия — на Юлию. Но брак оказался неудачным, и если верить вездесущему Ф. Вигелю, вскоре Юлия развелась с Кульчинским (остается загадкой, как ей удалось это сделать — ведь католиков не разводят!).

Узнав о богатых подрядах для кораблестроения, молодая женщина (ей было около двадцати лет — она родилась в 1800 г.) приехала в Николаев. Выдавая себя за польку, Юлия предложила взять подряд на поставки корабельного леса. Не договорившись с Черноморским адмиралтейским департаментом, решительная Юлия добилась приема у главного командира Черноморского флота вице-адмирала А.С. Грейга.

Грейгу в это время было уже сорок пять лет, но он оставался холост. Зловредный Вигель в своих записках злословит по этому поводу, но это — на его совести. Мне представляется, что Грейг так долго не женился из-за гнетущего осознания, что все его потомки обречены на раннее вымирание, поэтому заводить семью — бесполезно.

И действительно, Грейгам фатально не везло: отец Алексея Грейга, знаменитый адмирал С.К. Грейг, умер, когда сыну было 13 лет, а мать, когда — 19. у Алексея было три брата и сестра, и все они умерли не дожив до роковой цифры 36 лет. Брата Джона шестнадцатилетний моряк Алексей Грейг похоронил в море при возвращении из Ост-Индии, Чарлз умер в 32 года, Сэмюэл — в 27, любимая сестра отошла в мир иной в 36 лет. По-видимому, адмирал считал, что их семью преследует какой-то злой Рок. Может быть именно поэтому у него был такой печальный взгляд и навязчивая боязнь заводить семью.

Используя свою красоту, мягкие манеры и обаяние, Юлия Михайловна вскоре увлекла Грейга и поселилась в жилом флигеле дома главного командира, вначале на положении экономки-содержанки, но быстро вошла в роль фактической жены, хозяйки обширного адмиральского дома. Грейг скрывал эту связь, но молва о «прелестной Юлии» не задержалась надолго в Николаеве, достигнув быстро сановного Петербурга. Шо-винистически настроенный заштатный военный Николаев вначале вступил в жесткую оппозицию, шельмуя за глаза Грейга и его «сожительницу из евреев». Но будучи хорошо воспитанной, зная языки и обладая тонким вкусом и обаянием, Юлия постепенно создала в адмиральском доме салон, в который входили молодые офицеры и чиновники флота. Здесь бывали часто братья Карл и Владимир Дали, братья Рогули, астроном К. Кнорре, адъютант Грейга Павел Вавилов, супруги Анна и Егор Зонтаги и многие другие.

Душой салона была обворожительная красавица Юлия. Но через три года этот идиллический молодежный кружок внезапно распался. Одногодок Юлии, николаевский «сочинитель» мичман В.Даль, будущий наш знаменитый лексикограф, настрочил на Юлию и Грейга грязные анонимные стишки, в которых особенно чернились Юлия, ее сестра Белла и их мать. История не сохранила причины такого недостойного поступка Даля, но на возможной версии я остановлюсь позже.

После этого скандала сама Юлия и ее окружение переменились. Со временем ей удалось вновь завоевать благородное общество Николаева, став законодательницей мод среди дам и введя в свой круг влиятельных лиц. Но теперь это уже были немолодые мичманы и лейтенанты, а командиры кораблей, начальствующие чиновники и солидные коммерсанты. Среди них — капитан I ранга И.Критский, будущий обер-интендант Черноморского флота, повзрослевший Вавилов, управляющий хозяйственной экспедицией действительный статский советник П. Богданович, крупные купцы и поставщики — Е. Метакса, М.Серебряный, Ш.Рафалович, муж сестры Юлии, и другие.

Теперь Юлия Михайловна стала уже законной «хранительницей домашнего очага» в доме адмирала: около 1827 года, когда Грейги ожидали рождения первого ребенка, они тайно обвенчались. В какой церкви и по какому обряду — история умалчивает. То ли Юлия снова сменила веру и стала протестанткой (лютеранкой), как Грейг, то ли осталась католичкой? Видимо, религия не представляла для нее нравственной про-блемы: она подходила к ней практически, оказывая услуги всем культам. Как известно, все ее дети были лютеранами, да и она сама похоронена на лютеранском кладбище. Вместе с тем известно также, что она охотно поддерживала еврейских купцов-поставщиков флота; как утвер-ждает Каминецкий, она была правоверной хасидкой и «жила как религиозная иудейка во всех отношениях», поддерживая связи с раввинами, в особенности с Израилем Розгиным.

И тут же узнаем из благодарственного письма ксендза, что Юлия Михайловна оказывала большие услуги и католической церкви.

Официально Грейг по-прежнему скрывал свою женитьбу. В послужном списке за 1831 год он написал: «Англицкого вероисповедания. Холост». А в это время у него уже были дети. Тайная женитьба Грейга вызвала резкие нападки на него и его супругу со стороны некоторых шовинистов и антисемитов. В этом особенно преуспел вице-адмирал М.П. Лазарев, назначенный в 1832 году начальником штаба к Грейгу.

Находясь в Севастополе и питаясь сплетнями, Лазарев в издевательском тоне передавал их в Петербург начальнику Морского штаба князю А.С. Меншикову. Вот краткие выдержки из его писем: «С Юлией я обошелся по-простому, без затей, и надеюсь, что у нас ссоры не будет, ежели она не вздумает только вмешаться как-нибудь в мою должность, тогда уж не буду я виноват и прошу не прогневаться».

А вот другой перл:

«За желание успехов и любви прелестной Юлии я благодарен, но признаться должен, что по неловкости своей в том не преуспеваю. Прелести ее достались в удел другому, они принадлежат Критскому, который в отсутствие …по нескольку часов проводит, у ней в спальне… Вот Вам тайны двора нашего, которые я надеюсь, что в. с-ть, прочитав и посмеявшись, бросите в камин».

И это пишет правая рука Грейга, вице-адмирал, который официально обращался к Грейгу не иначе, как на английский манер:

— «Мой дорогой адмирал».

После смерти Грейга Юлия Михайловна посвятила свою жизнь благотворительности и устройству судеб своих детей, стараясь направить сыновей «по финансовой линии». Она развила большую активность, чтобы старший сын Самуил стал впоследствии министром финансов России. Официально Юлия Михайловна была признана женой Грейга только в 1873 году при открытии памятника адмиралу в Николаеве, когда великие князья, приехав на это торжество, послали поздравительную телеграмму Юлии Михайловне Грейг, отметив в теплых словах ее заслуги, как верной спутницы адмирала.

В Николаеве Юлия Михайловна оказывала благотворительную по-мощь в городских делах. Католический священник К. Мацулевич в благодарственном письме так пишет об этом: «Вы разделили с ним (Грейгом) славу, заботясь о благе его (Николаева) жителей, о благе всех бедняков и недостаточных семействах, о благе учащейся молодежи, а равно и о благе и благолепии Николаевской католической святыни».

Юлия Михайловна умерла в 1882 году и похоронена на Смоленском лютеранском кладбище в Петербурге вместе с членами семьи Грейга.

О мичмане Дале сужденном…

В истории жизни выдающегося лексикографа В.И. Даля и знаменитого адмирала А.С. Грейга есть одно общее темное пятно, которое до сих пор все тщательно старались скрывать. Однако освобождение нашей истории от пут политики и партийности позволяет наконец-то узнать людям истину, какой бы неприглядной она ни была.

Случившееся не умаляет заслуг этих двух людей, но только правда, хоть и горькая, однако рассказанная без оглядки, поднимет и их и нас над неприглядностью происшедшего…

В 1841 году при поступлении В. Даля на службу в Министерство внутренних дел его заставили написать объяснение по поводу «подмоченного формуляра». Как ему хотелось превратить все в какую-то нелепость или шалость! Он тогда пояснил:

«В Николаеве написал я не пасквиль, а шесть или восемь стишков, относившихся до тамошних городских властей, но тут не было ни одного имени, никто не был назван и стих и ни в коем смысле не касались правительства…» Да, в стишках ничего не было против правительства, но в остальном он, мягко говоря, слукавил.

Так что же произошло в Николаеве в том далеком 1823 году? Слава Богу, архивы сохранили для нас эти события во всех деталях.

В 1819 году юный Владимир, сын главного врача Черноморского флота Ивана Даля, обрусевшего датчанина, вернулся в Николаев после окончания Морского кадетского копруса. Но моряком он оказался неважным, флот не любил, морские плавания переносил с трудом и до Севастополя добирался не попутным парусником, а тарантасом по степи.

Смолоду Даль баловался стишками и модными тогда «пиесками», водевилями и прочим: В Николаеве восемнадцатилетний мичман прославился не как лихой моряк, что было бы свойственно его возрасту и духу города, а как «сочинитель», чьи водевили иногда ставились любителями. А в водевилях и других пиесках Даль высмеивал военную службу, моряков и горожан, их быт и интересы — сказался, видимо, известный комплекс: флотская жизнь не удалась, была нелюбима, карьера не клеилась- — и вот молодой, только начинающий службу моряк вымещает свою горечь на тех, для кого она была повседневной, трудной, но нужной работой.

Поначалу на далевские опусы смотрели, по-видимому, как на обычную дань моде (кто тогда не писал стихов и прозы?) и не очень реагировали.

Но однажды…

Утром 20 апреля 1823 года Николаев был взбудоражен: кто-то ночью расклеил в нескольких местах грязный пасквиль. Узнав об этом, полиция быстро посрывала стишки, но многие горожане уже успели их прочесть. Подозрение пало на мичмана Даля, известного в городе «сочинителя». Полиция устроила у него в доме обыск и обнаружила не только список с расклеенного пасквиля, но и новый, еще более мерзкий. Не будем анализировать действия полиции — на то она и полиция, чтобы выявлять преступников. Не все она сделала по закону: обыск произвели в отсутствие Даля и без понятых, что потом позволило Владимиру опротестовать приговор…

Итак, предо мной «Дело 28-го флотского экипажа о мичмане Дале 1-м, сужденном в сочинении пасквилей». Сейчас вы их впервые прочтете и сами сделаете вывод о литературных достоинствах и о «нравственной стороне этих «опусов».

Вот расклеенный по городу пасквиль:

 

С дозволения начальства

Профессор Мараки сим объявляет.,

Что он бесподобный содержит трактир,

Причем всенароднейше напоминает

Он сброду, носящему флотский мундир,

Что теща его есть давно уж подруга

Той польки, что годика три назад

Приехала, взявши какой-то подряд.

Затем он советует жителям Буга,

Как надо почаще его навещать,

Иначе он всем, что есть свято клянется,

Подрядчица скоро до них доберется.

 

Професор Александр Данжело Маракм губернский секретарь преподавал итальянский язык в Штурманской роте, ну а всесильная «полька» была также хорошо известна горожанам — это молодая обворожительная Юлия Куль-чинская — наперсница главного командира Черноморского флота и портов, военного губернатора Николаева и Севастополя, вице-адмирала Грейга. Официально Грейг скрывал свою связь с Юлией, и это понятно: сановный Петербург и военно-мещанский Николаев не могли принять выбор адмирала. Еще бы: это — женщина не их круга, торговка, дочь трактирщика, да к тому же иноверка, и более того — еврейка. Но Юлия медленно продвигалась к цели, завоевывая внимание и уважение окружающих, особенно молодых офицеров и служащих Черноморского флота. Встречи, обеды, вечеринки и балы почти ежедневно происходили в адмиральском доме, и центром всех развлечений была «прекрасная Юлия», столь обольстительная, сколь и недоступная, как богиня Веста. Грейг поощрял эти развлечения, веря в свою хранительницу домашнего очага.

Именно против нее был направлен анонимный пасквиль.

Прижатый уликами, Даль, однако, не растерялся и заявил, что он этот пасквиль не писал, но второй стишок, найденный у него в столе, написан им, якобы в защиту оскорбленного Мараки. Вот этот далевский пасквиль:

 

Без дозволения начальства

Антикритика

Дурак, как Мараки над ним забавлялся,

Марая Мараку, он сам замарался

На всех, как Мараки пасквили писать.

Ума хоть не станет, бумаги читать.

Та полька — не полька, а Лейка жидовка,

Сатирик в герольдии знать не служил:

Сестра ее, мать — такие торговки.

Подрядами ставят, чем Бог наградил.

В таком то местечке меня уверяли.

Что Лейку прогнали и высекли там,

Я право же, верю, из зависти лгали:

Наш битого мяса не любит и сам!

 

Из этого набора безграмотных, порой бессмысленных фраз прямо таки лезут в глаза мерзкие намеки и оскорбления Юлии Михайловны, ее сестры Беллы и матери, которые в этом пасквиле представлены просто уличными женщинами.

Несколько месяцев длился суд: дело начато 3 мая 1823 года, а закончено 18 марта 1824 года.

Скажем прямо. Даль блестяще изворачивался в суде направляя дознание то на Мараки, то на полицмейстера П.И. Федорова, но он признал сразу же свою вину в том, что написал «Антикритику» и переписал ее в нескольких экземплярах, чтобы дать друзьям и посмеяться. Военный суд под председательством вице-адмирала В.Л. Языкова признал Даля виновным в сочинении пасквилей и за этот проступок, не достойный офицера и дворянина, приговорил к разжалованию в матросы на шесть месяцев.

Но Даль, пользуясь своим правом, обратился с жалобой к царю. В Петербурге Морской Аудиторский департамент не отменил решение суда, а лишь заменил наказание — Далю зачли в «штраф» почти восьмимесячное пребывание под арестом на гауптвахте. Нашлись и покровители Даля в Петербурге, и враги Грейга — в пику адмиралу пасквилянта перевели на Балтику, да еще с повышением в чине — он стал лейтенантом. Даль провел свою двухлетнюю «морскую службу» на берегу в Кронштадте. Офицера, который был неважным моряком и в молодости, вместо того, чтобы служить и набираться опыта, попался на писании пасквилей, нельзя было назначать на корабли: ни один командир, ни офицеры корабля не приняли бы его в свою среду, он был бы среди них изгоем, так как нарушил законы чести, которая высоко ценилась в среде морских офицеров и дворян. Даль это понял и с 1 января 1826 года ушел в отставку.

А Юлия Михайловна продолжала блистать в Николаевском обществе, оставаясь притягательным центром в доме Грейга, богиней-хранительницей его счастья, мифологической Вестой: «Веста славилась тем, что была единственной из великих олимпийцев, кто ни разу не воевал и не участвовал в ссорах. Более того, она как Атремида и Афина, никогда не отвечала на ухаживания богов, титанов или кого-либо другого».

Думается, что Даль, будучи одногодком с Юлией и услышав в Николаеве сплетни о ней, решил добиться благосклонности адмиральской дамы сердца, но получил резкий отпор, а возможно, и пощечину. Считая себя уязвленным этой «полькой не полькой» Владимир из мести разразился пасквилями.

Прошло три года. Юлия Михайловна заняла прочное место в жизни Грейга. В один из прекрасных дней она сообщила Алексею Самойловичу, что ждет ребенка. Грейг был несказанно рад: его Юлинька хранила ему верность и была только его богиней. Он тайно обвенчался с Юлией, и чтобы воздать честь верной своей супруге срочно написал в Петербургскую Академию художеств, где учились архитектуре посланные им юноши — пансионеры Черноморского флота. По заданию Алексея Самойловича самый талантливый из них, «ученик третьего возраста», Роман Кузьмин под руководством архитектора Михайлова в 1827 году разработал проект «Храма Весты». В год рождения сына Самуила этот красивый белокаменный павильон был воздвигнут в Диком Саду над обрывом к Ингулу вместо бывшей там дсревяшюй беседки на том месте, с которого Александр I любовался широким разливом Бугского лимана в 1818 году — именно тогда царь повелел построить здесь памятную беседку.

Под названием «Храм Весты» этот памятник супружеской верности и был известен николаевцам.

Всю жизнь за Далем тянулся «николаевский шлейф» — дело о паск-вилях. Только 12 апреля 1859 года, через 36 лет, АлександрII снял с Даля судимость: «Государь Император всемилостпивейше соизволил …не считать дальнейшим препятствием к получению наград и преимуществ бессрочно служащим предоставленных … дело о сочинении пасквилей».

Но это прощение не принесло Далю дальнейших «наград и преимуществ»: в том же году его отправили в отставку «с мундирным полукафтаном». Это был последний удар николаевской «достойной наказания и забвения шалости» как расценивал свой проступок сам Даль.

А «Храм Весты» долго украшал обрыв над рекою, и моряки, входя в Николаевский порт, брали створ на него и на угол адмиральского дома — это был верный путь к родному очагу.

Потрясения нашей истории уничтожили Дикий Сад и Храм Весты. Но автор помнит еще его полуразрушенным в лето, когда началась война.

Осуществленная мечта

У Алексея и Юлии Грейгов была большая семья. Старший сын Самуил родился в Николаеве в 1827 году. Именно его рождение скрепило связь Алексея Самуиловича и Юлии Михайловны, превратив ее в законный брак, который еще долгие годы, до переезда в Санкт-Петербург, А.С. Грейг скрывал в официальных документах.

Сын Самуил, согласно семейной традиции Грейгов, получил свое имя в честь и в память деда — знаменитого русского адмирала Самуила Карловича Грейга, победителя турок при Чесме и шведов при Гогланде. Раннее детство Самуил провел в Николаеве, затем был отдан в Пажеский корпус в Петербурге. Здесь он сдружился с великими князьями и часто бывал в царских дворцах. В корпусе Самуил изучал военное дело и после окончания был выпущен в гвардию. В 1845 году, когда умер его отец, Самуилу было восемнадцать лет, и на его плечи легли заботы о большой семье.

В 1854 году Самуил в чине штаб-ротмистра служил адъютантом при великом князе Константине Николаевиче. Тогда же он участвовал в Крымской войне, был адъютантом главнокомандующего князя А.С. Меншикова. В одном из сражений получил контузию. После поражения русских войск в Альминском сражении Меншиков послал Грейга с донесением к царю, полагая, что имя Грейга и его дружба с царскими родственниками смягчат реакцию Николая I на это неприятное сообщение. Но разгневанный император резко обругал Грейга, припомнив ему и его происхождение.

В марте 1855 года в связи с объявлением Николаева на осадном положении С.Грейг вместе с великим князем Константином Николаевичем прибыл в этот город и провел в нем более года, пока существовала опасность штурма Николаева союзными войсками. После Крымской войны С.А.Грей-гу был пожалован придворный чин флигель-адъютанта и его включили в свиту императора.

В середине пятидесятых годов в возрасте двадцати шести лет Самуил женился на Александре Петровне Макаровой. Они проживали в доме, принадлежавшем матери Самуила на Васильевском острове по Песочному переулку. У них родились две дочери — старшая Юлия, названная в честь своей бабки, и младшая Александра, получившая имя в честь матери.

По окончании Крымской войны Самуил продолжал военную службу, но под воздействием матери стал «пробивать» финансовую карьеру. Юлия Михайловна, по-видимому, задалась целью «пристроить» всех сыновей к финансовой сфере. В Николаевском областном краеведческом музее хранится письмо Ю.М.Грейг, адресованное главному командиру Черноморского флота и военному губернатору Николаева Н.А. Аркасу с просьбой помочь «пристроить» Самуила к министру финансов в качестве помощника (письмо передано праправнучкой Л. С. Грейга, жительницей Лейпцига Л.Н. Неезе). Это удалось Юлии Михайловне: в 1873 году Самуил Алексеевич в чине полковника уже был товарищем министра финансов. Тогда же в составе свиты Грейг сопровождал императора на яхте «Держава» в плавании в Транзунд для смотра флота. Надо отметить, что сам С.А. Грейг сумел понравиться царю Александру II, поскольку в том же году он получил придворно-фискальное звание генерал-адъютанта, которое весьма ценилось не только при царском дворе, но и среди военных, и ставилось выше генеральского чина.

В 1873 году Самуил Грейг во второй раз приехал на родину, в Николаев, на открытие памятника своему отцу — адмиралу А.С. Грейгу. Вместе с ним прибыли братья Иван и Василий, а также высокородные друзья — велпкие князья, среди которых был и генерал-адмирал. Тогда же Городская Дума присвоила С.А.Грейгу звание почетного гражданина Николаева.

Впоследствии С.Грейг перешел на службу в морскую администрацию — он стал генералом по Адмиралтейству. Но, по-видимому, Самуил Алексеевич не оставлял надежд на финансовую карьеру. И действительно, в 1878 году царь назначил его министром финансов России, а с 1880 года — членом Государственного Совета. Сбылась мечта Юлии Михайловны.

На посту министра финансов Грейг пытался улучшить положение России, проведя денежную реформу, но она не дала ожидаемых результатов, за что после смерти подвергся резкой критике. Например, граф С.Ю. Витте в своих воспоминаниях писал о Грейге: «В финансах он был чрезвычайно слаб, вообще это был один из наиболее слабых министров финансов России».

Самуил Грейг уделял много времени и общественно-полезной работе. Унаследовав, возможно, от отца — Алексея Самуиловича — любовь к ботанике и садоводству, он как-то проявил себя на этом поприще, потому что на 1870-1880 годы был избран президентом Российского общества садоводства. В те же годы он стал почетным членом Императорской академии наук.

В эти годы С.Грейг проживал в Петербурге на Галерной улице в доме Бека, где когда-то жила вся семья А.С.Грейга.

За свою служебную деятельность С.Грейг был награжден несколькими орденами и медалями России.

В конце жизни С.А.Грейг серьезно заболел и уехал лечиться на воды в Германию. Он умер в Берлине в 1887 году, но прах его был перевезен в Санкт-Петербург и захоронен в семейном склепе на Смоленском лютеранском кладбище.

После смерти Самуила Грейга его друзья и почитатели внесли в фонд Императорской академии наук 3500 рублей для образования с процентов «премии имени генерал-адъютанта С.А.Грейга», присуждаемой Академией наук «за лучшие сочинения по политической экономии и науке о финансах». Премия с 1888 года присуждалась раз в пять лет и составляла 1000 рублей.

Эпизодически Самуил Грейг вел дневники, однако, как он сам неоднократно отмечал, «природная лень» всякий раз останавливала записи. Интересны дневники времен Крымской войны, когда Грейг провел почти год в Николаеве.

Но, к нашему разочарованию, читаем: «Суета николаевской жизни не позволила мне вести записи там», так что вся подготовка города к обороне не нашла отражения. Зато в дневнике много интересных рассуждений о Крымской войне, в которых Грейг довольно резко и правильно высветил причины поражения России.

Дочь Самуила Грейга, Юлия Самуиловна, родившаяся в 1855 году, вышла замуж за графа Георгия Александровича Канкрина, родственника бывшего министра финансов России. Впоследствии была гоффрейлиной императрицы. Об их потомстве ничего не известно.

Вторая дочь, Александра Самуиловна (1860-1915гг.) была замужем за графом Германом-Карлом Стенбоком, генерал-лейтенантом, командиром корпуса гренадеров.

Их сын, Герман-Гарри — ротмистр конной гвардии, после революции эмигрировал в Англию. Умер в 1977 году в Лондоне, не оставив потомства. Объявленные через газету «Известия» розыски наследников не дали результатов, в связи с чем все достояние Германа Стенбока перешло английской королеве.

 

Потомки

У адмирала А.С. Грейга было три сына и две дочери. И если сыновья дожили до глубокой старости, до дочери умерли в возрасте около тридцати шести лет. Случайность, или злой Рок? Но и сестра А.С.Грейга также умерла в этом возрасте. И все же, все они прожили свой миг в Истории, который, как я надеюсь, интересен и нам.

С жизнью старшего сына С.А.Грейга мы уже познакомились. Сложнее с остальными детьми Грейгов: приходилось годами по крупицам собирать отрывочные сведения, из которых потом удалось составить хотя бы маленькие жизнеописания. В этом мне очень помогли воспоминания праправнучки А.С.Грейга, Л.Н.Неезе, с которой мне когда-то удалось встретиться в Лейпциге.

Средний сын Иван Алексеевич — в семье его называли Джон — родился в Николаеве в 1831 году. Воспитывался в Пажеском корпусе и был дружен с великими князьями. В 1854 году И.А. Грейг в чине подпоручика участвовал в Крымской войне. В Санкт-Петербурге он проживал в доме матери, Юлии Михайловны, на Васильевском острове по Песочному переулку. В 1873 году, когда Иван Грейг приезжал в Николаев на открытие памятника своему отцу, он имел чин полковника и звание флигель-адъютанта. В 1886 году он уже шталмейстер двора его императорского высочества великого князя Константина Николаевича. Дальнейшую судьбу Ивана Алексеевича мне не удалось проследить. Лидия Николаевна Неезе также ничего не смогла мне сообщить. Во всяком случае, можно утверждать, что до 1886 года, т.е. когда ему было уже 55 лет, он не был еще женат. Л.Н. Неезе говорила, что Иван Грейг умер .холостым. Дату его смерти установить не удалось, как и место погребения, но, вероятнее всего, умер он до революции.

У Л.Н. Неезе сохранились живые и теплые воспоминания о «дяде Джоне», как о веселом, жизнерадостном человеке, бывшем «своим» во дворце великого князя. Это был балагур, позволявший себе некоторую фамильярность с царским семейством. Как сказала Неезе, «он был большой нахал», и тут же припомнила один из экспромтов Джона Грейга, произнесенный им при посещении высокородных супругов по случаю представления их новорожденного сына — князя Гавриила:

 

Те же лица, те же рыла,

А на подушке очень мило

Почивает князь Гаврило.

 

Конечно, не Бог весть какая поэзия, по полное подтверждение характера Джона.

Третий сын  — Василий Алексеевич — родился в Николаеве в 1832 году; как и его старшие братья, детство провел в Петербурге, учился в Пажеском корпусе. Был в близких отношениях с великими князьями. Начал служить в 1850 году, участвовал в Крымской войне.

С 1869 года В.А. Грейг — председатель Лифляндской казенной палаты. В 1873 — имел чин полковника; в том же году в связи с переходом на гражданскую службу ему чин полковника заменили на равноценный чин статского советника. В следующем году Василия Алексеевича назначили управляющим Санкт-Петербургской казенной палатой. С 1877 году он уже и чине генерала действительный статский советник. Через два года был удостоен высокого придворного чина — камергер двора его императорского величества.

А с 1885 года В.А.Грейг — член совета Министерства финансов. Как видим, Василий Грейг стремился также сделать карьеру в финансовой сфере, как к этому подталкивала всех сыновей Юлия Михайловна. В те же годы он приобрел поместье «Вессен» в Курляндии.

В 1859 году Василий Алексеевич женился на Марии Яковлевне Ку-минг. У них родилось пятеро детей: три сына Алексей-Яков, Самуил-Куминг и Самсон и две дочери — Вера и Елена-Евгения. Детей назвали в память о предках и родственниках по отцовской и материнской линиям. В.А.Грейг проживал в Петербурге в собственном огромном доме по Литейному 11.

Когда и где умер В.А.Грейг, мне не удалось установить. Ни Иван, ни Василий не покоятся в семейном склепе Грейгов.

Старшая дочь Алексея и Юлии Грейгов также родилась в Николаеве в 1829 году. Имя получила в честь матери. Внешне была похожа на отца — Алексея Самуиловича. Ее выдали замуж за соседа по Английской набережной тайного советника Николая Борисовича Штиглица, который был послом в Италии. Сохранился портрет Юлии Алексеевны Штиглиц, писанный в Италии, на котором она изображена в легком полупрозрачном голубом бальном платье. Поражает ее изящная фигура с необычайно тонкой талией. Жизнь Юлии Штиглиц оборвалась внезапно: на балу во время танца партнер не удержал эту хрупкую женщину, и она упала, сломав позвоночник. Вскоре Ю.А.Штиглиц умерла и была похоронена в семейном склепе Грейгов. Прожила она всего тридцать шесть лет. В семье Штиглицов родилась единственная дочь Юлия, названная в честь матери и бабки.

Л.Н.Неезе — прямой потомок Юлии Грейг-Штиглиц.

Н.Б. Штиглиц был в близком родстве с одним из богатейших людей России бароном А.Л.Штиглицем, банкиром царского дома. А.Л.Штиглиц любитель и знаток искусств — основал в Петербурге знаменитое впоследствии Училище технического рисования. После его смерти на завещанные деньги был также построен «Музей Штиглица», вобравший в себя прекрасные образцы античного и западно-европейского искусства. Ю.А.Штиглиц проявила себя неплохой рисовальщицей, видимо, не без влияния барона А.Л. Штиглица.

У Л.Н. Неезе хранилась тонкая акварель Юлии Алексеевны, на которой представлен поэтический пейзаж с дворцом «Санзанюи», который Екатерина II подарила С.К.Грейгу в благодарность за доставку в Петербург самозванки «княжны Таракановой».

Младшая дочь Грейгов родилась уже в Петербурге в 1835 году. Ее назвли в память о прабабке Джейн.

Прожила Дженни недолго, около тридцати пяти лет, и умерла в 1870 году. Похоронена в семейном склепе Грейгов.

От брака Джейн с князем Эспером Алексеевичем Ухтомским родился сын Эспер Эсперович Ухтомский. Он сопровождал наследника Николая Александровича, будущего императора, в его путешествии на Восток. В течение года экспедиция проехала всю Сибирь и побывала в Японии.

Вернувшись в Россию, Эспер Эсперович издал три великолепных тома этого путешествия с подробным рассказом о природе, народах и их быте. Иллюстрировал книги Н.Н.Каразин, потомок основателя Харьковского университета. Впоследствии князь Э.Э. Ухтомский издавал газету «Санкт-Петербургские ведомости» и состоял председателем правления Русско-Китайского банка.

К моему рассказу о потомках А.С. и Ю.М. Грейгов добавлю несколько строк о последних годах многострадальной Юлии Михайловны. Она жила в собственном доме на Васильевском острове, тихо старясь и устраивая через влиятельных знакомых и бывших друзей мужа карьеры своим сыновьям и выгодные партии дочерям, стремясь породниться с придворны-ми аристократами.

Лидия Николаевна Неезе рассказывала, что когда Бисмарк служил в немецком посольстве в Петербурге, он часто бывал у Грейгов и виделся с Юлией Михайловной. Секретарь, сопровождавший Бисмарка, впоследствии стал историком и написал книгу воспоминаний «Петербургские письма», в которой много места уделено Грейгам. В частности, он писал, что в молодости Юлия Михайловна была очень красивой, но в старости — наоборот, очень некрасивой.

Юлия Михайловна, верная спутница адмирала А.С.Грейга, умерла в 1882 году в преклонном возрасте, пережив не только мужа, но и двоих дочерей.

Л.Н.Неезе была последним листком с некогда могучего родословного древа русских Грейгов. Она умерла в 1985 году на 83 году жизни. С ее смертью пресеклись все прямые потомки Алексея Самуиловича и Юлии Михайловны Грейгов.

 

Грустный эпилог

Клеветники и недруги не оставили Алексея Самуиловича Грейга в покое и после смерти. Этому способствовал расцвет славянофильства в России во второй половине XIX века. И после смерти недобросовестные люди пытались свести счеты с Грейгом только потому, что он был не русским по происхождению, а шотландцем, хотя родился в России, в семье русского адмирала и сам был  русским адмиралом.

И в советское время Грейг не был в чести. Прославляли менее заслуженных адмиралов, а о нем если и вспоминали, то чтобы в чем-нибудь обвинить. В 1946 году началась «эпоха борьбы с космополитизмом и низкопоклонством перед заграницей», повлекшая за собой гонения не только на исторические личности прошлого, но и на тех, кто занимался изучением их жизни и деятельности. Шельмования, лагеря и даже расстрелы ждали тех, кто во имя истины положительно отзывался о русских деятелях иностранного происхождения. Тогда извлекли из забвения адмирала М.П.Лазарева и вознесли его до небес, в ряде случаев приписав ему деяния Грейга. А самого А.С.Грейга чернили и оплевывали. Особенно это процветало в Николаеве, для которого Грейг сделал очень много.

В 1922 году был свергнут памятник адмиралу Грейгу и на его месте, на узурпированном постаменте, поставили памятник Ильичу. Но Ленин оказался маловат по сравнению с Грейгом, поэтому пришлось обтесать постамент на одну треть.

Само имя Грейга в Николаеве было запрещено упоминать, а если его вспоминали, то только, чтобы лишний раз мазнуть дегтем. Автору пришлось выдержать немало нападок, прежде чем Академия наук выпустила в свет две биографии Грейгов — Алексея и Самуила — знаменитых русских адмиралов. И только через десять лет после этого их имена были вновь подняты на пьедестал.

К сожалению, в Николаеве не сохранилось ничего от памятника Грейгу, кроме молчаливых адмиралтейских якорей. Выразительная фигура адмирала работы А.Опекушина, провалявшись во дворе костела, построенного при поддержке Юлии Михайловны, чудом сохранилась при оккупации, но была переплавлена после освобождения города от фашистов.

Несколько лет назад я нашел на Смоленском лютеранском кладбище в Ленинграде фамильный склеп Грейгов. Но в каком состоянии! Все бронзовые доски с памятников сорваны, скорбящий мраморный ангел над могилой Ю. Грейг-Штиглиц облит зеленой краской, массивный мраморный крест сброшен с надгробия Джейн Ухтомской. «Благодарные потомки» изрядно повоевали с могилами, чему немало способствовала палатка «распивочного и на вынос» сразу за стеной кладбища, и огромный пролом в этой стене.

Нет! Александр Блок ошибался — мы не скифы. Скифы чтили своих предков настолько высоко, что воевали с теми, кто осквернял их могилы.

— Может быть и мы когда-то начнем такую войну?