Один на пожаре – не боец (продолжение)
Первый огнетушитель появился в Херсоне в 1898 году
В рассказе о пожарной охране города просто необходимо вспомнить и то, что в 1898 году в водопроводно-бетонно-механическом заведении Теплицкого в Херсоне начали производство огнетушительных аппаратов «Саламандра». Новый огнетушитель был изобретен самим владельцем предприятия и, по его уверениям в газетной рекламе, был просто необходим «для тушения вспыхнувшего пожара от керосина, смолы, дегтя и других воспламеняющихся предметов. Усовершенствованные мной аппараты имеют лучшее действие, чем американские. Заряжаются
в течение двух минут, а в течение 5 минут вспыхнувший пожар совершенно может быть утушен».
К сожалению, из рекламы не понятно, к какому типу огнетушителей относился аппарат Теплицкого. Вообще, в то время еще не знали ни углекислотных, ни пенных огнетушителей. Первые огнетушители были водными или порошковыми. И в качестве тушащего вещества содержали в себе либо порошок смеси гидрокарбоната натрия (пищевая сода), квасцов или сульфата аммония с землей, реже песком, либо солевые водные растворы с целым набором подобной химии, которую следовало выплеснуть на огонь.
Были и другие, совершенно не знакомые нашему современнику типы огнетушительных аппаратов в виде стеклянных бутылок и колб, которые следовало подобно гранате метать в огонь. Или бочки, заполненные квасцами с пороховым запалом. Такие бочки с зажженным фитилем закатывали в горевшее помещение. Следовавший вслед за этим взрыв распылял содержимое, гася огонь.
Существовали и такие, которые, будучи активированными в зоне пожара, выделяли густой дым, лишая полыхавшее пламя кислорода, и сдерживали горение. Правда, эффект от тушения такими примитивными огнетушителями оставлял желать лучшего.
Тем не менее для тушения в начальной стадии пожара в Херсоне на грани смены веков использовали огнетушители «Саламандра» Теплицкого и испытанный брандмейстером Федотьевым в начале века огнетушитель «Страховщик».
«Трехэтажные» маты помогали работе пожарных
В 1898 году в Петербурге состоялось заседание особой комиссии, занимавшейся разработкой специального положения для брандмейстеров (начальников пожарной охраны). Для участия в ее работе был приглашен херсонский полицмейстер Бессонов.
Именно в тот период в управлении херсонским пожарным депо произошли изменения. Место ушедшего в отставку брандмейстера Грушевецкого занял новый брандмейстер Васьковский. Впрочем, Васьковский прослужил в Херсоне совсем не долго и в начале ХХ века был переведен брандмейстером в другой город.
Подлинным примером «пожарного старожила» в городе может служить брандмейстер Федотьев, занявший эту должность после Васьковского в 1901–1902 годы и служивший в Херсоне до своей смерти от туберкулеза в преддверии революции. Колоритная личность старейшего городского брандмейстера, без сомнения, была известна всем херсонцам от мала до велика.
Но особую славу шеф местных пожарных снискал благодаря своим глубоким познаниям нецензурного языка. Вот как рассказывает об этом херсонский старожил Иосиф Векслер, оставивший потомкам свои бесценные воспоминания о жизни в городе в начале ХХ века: «Начальником пожарной команды был Федотов (правильно всё же Федотьев. – А. З.). Во время тушения пожара он возбуждался и для лучшего воздействия на психику его подчиненных, для более активных действий применял громкие нецензурные выражения. О нём говорили, что если пожар на 1-м этаже, то на пожаре могут присутствовать все. Если пожар на 2-м этаже, то женщины и дети не допускаются на пожар. Если пожар на 3-м этаже, то уже никто не допускается. Такова была сила этих нецензурных выражений».
Впрочем, несмотря на то, что в дальнейшем повествовании Иосиф Наумович обвиняет Федотьева во взяточничестве, стоит отдать должное брандмейстеру. Скажем, хотя бы за то, что в период его командования пожарным депо здесь были внедрены многие полезные новшества и даже его личные технические изобретения, помогавшие в значительной мере сократить время выезда и увеличить эффективность тушения пожара. Так, Федотьевым была изобретена специальная упряжь, которая могла быть надета на лошадей в течение десятка секунд, в чём убедился лично вице-губернатор Александр Безобразов. Во время учебной тревоги, внезапно объявленной им глубокой ночью, пожарный обоз был готов к выезду уже через 58 секунд.
Затем бравым херсонским брандмейстером была изобретена особая пожарная линейка – повозка, называемая так благодаря тому, что двойная скамья для сидения «спина к спине» располагалась по всей ее длине. То есть пассажиры на ней размещались в линию, боком к движению. Кроме линейки и бочек с водой, в пожарный обоз входил «багровый ход» – название, часто встречающееся в дореволюционной литературе. Кстати, как и линейка с черчением, «багровый ход» ничего общего с цветовой палитрой не имел. «Багровым ходом» в прежние времена называли специальную грузовую повозку с уложенным на ней инструментом пожарных: лопатами, топорами и баграми. Еще в активе открытий бравого брандмейстера-матерщинника были изобретенная им раздвижная лестница и «снаряды для спасения людей, упавших в выгребные ямы».
«Припёрло – иди в пожарные»
Служба пожарных всегда была сложной, опасной и… малопрестижной. Даже несмотря на то, что во все времена практически все пацаны в детстве мечтали стать пожарными. Гонять по улицам города на лошадиной упряжке под звуки трубы и пожарного колокола, да ещё под развивающимся красным флагом – сигналом пожарного бедствия, при свете факелов, освещающих путь, в начале века или мчаться на большой красной машине с сиреной и маячком в конце его. Как бы там ни было, а красивой, как сейчас сказали бы «крутой», пожарная служба казалась лишь на первый взгляд – со стороны и непосвящённым.
В начале ХХ века факты непрестижности профессии пожарного фиксировала местная пресса: «В пожарные идут только в том случае, когда исчерпаны все иные возможности прокормить семью или когда уже совсем «припёрло», – писала херсонская газета «ЮГъ».
Хотя зарплата пожарных, впрочем как и полицейских, в то время была весьма посредственной, особенно в нашем, хоть и губернском, но весьма провинциальном Херсоне. На стыке веков рядовой состав городских пожарных получал жалование всего-то 13 рублей 50 копеек в месяц! Даже при всей кажущейся дешевизне продуктов питания в то время (хлеб – от 3 до 5 коп. фунт (453 г), мясо – от 15–16 коп., рыба –11–12 коп.), это были весьма скромные средства, в особенности для тех, кто был обременён семействами.
В период первой русской революции 1905 года, когда вследствие аграрных беспорядков на Херсонщине и снижения уровня производства продуктов, цены на них вдруг резко поползли вверх, пожарные и иные низкооплачиваемые категории трудящихся оказались на грани голода. «Служащие пожарной команды жалуются в городскую управу, что благодаря существующей дороговизне на съестные припасы они лишены возможности существования на получаемые ими 13 р. 50 к. в месяц. В настоящее время прокорм одного человека обходится в 9–10 р. в месяц», – писала о нуждах огнеборцев газета «ЮГъ».
Хорошо хоть обмундирование и инструмент пожарные приобретали не за свой счёт! А то бы… Да и так порой в тех же газетах можно было прочитать совсем не лестные отзывы о внешнем виде местных огнеборцев и о «живописных лохмотьях» служащих им спецзащитой на пожаре. И хотя ежегодно на обмундирование для каждого из бойцов выделялось без малого 20 рублей, однако на год этих средств явно не хватало.
Наградные и техническое обеспечение
Ещё городская смета на содержание пожарных предусматривала выплату наградных нижним чинам – 100 рублей в год, то есть в среднем – по 1 р. 50 коп. на брата. Конечно, порой случались так называемые непредвиденные доходы в виде премии, выплаченной тем или иным «достаточным» (то есть обеспеченным) частным лицом за спасение от огня его предприятия, дома или товара. Тут уж всё зависело от веса капиталов и степени широты души благодарителя. Хотя такое случалось не часто, ведь погорельцами обычно были люди с весьма скромным достатком. Зарплата брандмейстера – главы городской пожарной команды – в 1900 году составляла уже 62 рубля 50 копеек в месяц, да и премии ему перепадали немного чаще и в более существенных суммах.
Вот что писал в своём историческом очерке о Херсоне местный старожил Иосиф Векслер: «Пожары часто происходили, и дома горели основательно. Они были выгодны для домовладельца, так как домовладелец от страхового общества получал большие страховые суммы. Были такие домовладельцы, которые устраивали себе пожары повторно. Чтобы это сходило благополучно, давалась взятка – 25 рублей – начальнику пожарной команды, и всё сходило с рук».
Конечно, это было уже подсудное дело, не стоящее риска, тем более таких денег и будущего пенсионного обеспечения. Скорее всего Иосиф Наумович записал для потомков циркулирующие среди обывателей слухи. Хотя… дыма без огня не бывает!
Сметой также предусматривался годовой расход на ремонт пожарных лафетов – 100 р., ремонт и содержание выезда – 1500 р., приобретение рукавов и шлангов – 374 р. Отдельной графой проходил самый расходный пункт «продовольствие для лошадей», в который входил и прокорм шести лошадей, принадлежавших Херсонскому добровольному пожарному обществу, о котором, расскажу позднее. Сумма этой графы тянула на целых 4680 р. в год. По ценам начала ХХ века годовое содержание пожарных лошадей обходилось городской казне в стоимость двух четырёхместных авто марки «Форд» 1903 года выпуска.
По мере развития и усовершенствования пожарной техники и оснащения городской управе приходилось непредвиденно раскошеливаться. Так, в 1902 году по требованию брандмейстера Федотьева город приобрёл для пожарной команды маску, «дающую возможность работать в самом дыму и предохраняющую пожарных от угорания», и паровой насос.
Всегда на службе
Стоит отметить, что практически до конца XIX века профессиональные пожарные не имели личного свободного времени, так как считалось, что они находятся на службе круглые сутки, без выходных и праздничных дней. Посменные дежурства на каланче в качестве наблюдателя, уборка территории, хозяйственные работы, починка пожарного оборудования, уход за лошадьми, выезд на прогулку в том случае, если не требовалось спешить на пожар, учебные занятия – вот примерный перечень главных дел рабочего дня нижних чинов пожарного депо. В оставшееся время – строевая подготовка и репетиция духового оркестра. Ведь пожарный на смотрах и парадах (дефиле по улицам с оркестром) всегда должен был выглядеть бравым молодцем, а игра на духовом инструменте для пожарного тогда была делом святым, да к тому же ещё и средством получения пусть скромного, но дополнительного дохода.
В старых херсонских газетах можно отыскать сообщения о предстоящем бале или гулянии с припиской: «Играет оркестр городской пожарной команды» или «… оркестр Херсонского добровольного пожарного общества». То есть пожарных оркестров в Херсоне было два.
Как я уже говорил, пожарные всегда находились на службе и жили в казарме при пожарном депо. Условия жизни огнеборцев по всей стране были примерно одинаковы. Вот как повествует об их быте «Саратовский вестник» за 1912 год: «…кто не видел своими глазами, тот не представляет себе, что значит жить в общей казарме. А значит это вот что: в комнате длиной 6 саженей и шириной 3 сажени (13,5 на 7,6 метра) помещаются 53 человека — 16 семейств с 21 ребёнком. В другой такой же комнате живут 48 человек. В воздухе стоит крик, говор, плач детей различного возраста, стоны больных, ругань ссорящихся у общей печи женщин и так далее. Каждая семья имеет в своём распоряжении одну кровать и только… Над кроватями устроен из досок второй этаж. Целыми днями с верхнего этажа несётся недовольное “хныкание” и плач скучающих ребятишек. Если не хватает и там места, детей усаживают под кровати. Кровати разделены друг от друга тонкими ситцевыми занавесками, изредка деревянными перегородками. В таких условиях проходит вся жизнь на людях: ни минуты человек не бывал один. Здесь живут, родят, болеют и умирают…».
С разрешения высшего начальства пожарному раз в неделю дозволялась единственная увольнительная на три часа, для посещения служения в церкви или для похода в баню. Тут уж каждый был волен выбирать. И ещё раз в месяц – сутки отпуска. Правда, лишь в том случае, если он в течение месяца оставался молодцом, не нарушающим дисциплину.
Обыватели боялись вызывать пожарных…
В 1903 году, к 50-летнему юбилею городской пожарной команды Херсона, были опубликованы такие данные о её работе: «За последние 25 лет (с 1878 по 1903 г. г.) существования пожарной команды ею было утушено, как видно из статистических данных, 3225 пожаров, что составляет в среднем 129 пожаров ежегодно. Уже только эта цифра наглядно указывает, какую высокую и полезную роль сыграла наша пожарная команда в деле охранения общественной безопасности при борьбе с огненной стихией».
Впрочем, официально упоминаемое в отчёте число пожаров не соответствовало истине. Дело в том, что в городе длительное время культивировался слух о том, что за вызов пожарных нужно заплатить «четвертной». А так как 25 рублей для большинства обывателей Херсона были деньгами «неподъёмными», то домохозяева, напуганные слухами, пытались справиться с возгоранием сами. Конечно же, городские огнеборцы тушили пожары совершенно бесплатно, однако именно эти нелепые слухи приводили к тому, что порой домовладельцы сами с бедой не справлялись, а пожарные, обнаружив возгорание, приезжали слишком поздно.
Херсонские добровольцы и грандиозный пожар
В повествовании о становлении пожарной охраны, несомненно, стоит вспомнить о «Российском добровольном пожарном обществе», образованном в июне 1892 года (позднее «Российское императорское добровольное пожарное общество»), деятельность которого была весьма многогранной. В его задачи входили изыскание, развитие мер предупреждения и пресечения пожарных бедствий, действенная помощь пожарным и лицам пострадавшим от пожаров, широкая издательская деятельность пожаро-технической литературы, устройство выставок, пропаганда новых методов и средств для борьбы с пожарами и многое другое. Общество оказывало методическую помощь различным добровольным пожарным командам на территории империи.
Подобная команда, состоявшая из любителей-добровольцев, имелась и в Херсоне, финансировалась состоятельными частными меценатами из числа членов добровольного пожарного общества и предназначалась прежде всего в помощь профессиональной городской пожарной команде. Вот только члены её никак не могли признать своего второстепенного значения в деле тушения огня, потому отчаянно конфликтовали с городскими пожарными. А в 1900 году конфликт между «профессионалами» и «охотниками» перерос в силовое противостояние, попавшее на страницы местной прессы. «Во время пожара Забалкой 14 июля в д. Осташевой добровольцы не хотели уступить ближайшего пожарного крана, где установлен был стендер добровольцев. Пожарный Жоглик силою оттолкнул охотника Ковалёва, на что последний ответил ударом по лицу пожарного», – сообщала обывателям газета «ЮГъ»… Словом, пока дом горел, пожарные яростно валтузили и награждали друг друга тумаками. По предписанию херсонского полицмейстера вопрос о столкновении и отношении между командами разбирался на собрании добровольного общества, на котором начальник добровольцев Сергеев получил по полной. Противостояние меж пожарными, пусть в более лёгкой форме, продолжалось и в дальнейшем, до начала губернаторской деятельности в городе тульского дворянина Владимира Левашова (19.01.1902 по 23.11.1905). Благодаря его непосредственным заботам произошли существенные изменения в деятельности добровольцев, команда стала действенным звеном городской пожарной охраны. В 1903 году обе пожарные команды были объединены под общим руководством городского брандмейстера Федотьева – и прежний конфликт был исчерпан.
Спустя 10 лет, в 1914 году, жители Карантинного острова, самого «медвежьего» угла Херсона, отделённого от города рекой Кошевой, выступили с инициативой учреждения на острове добровольной пожарной дружины. Городской брандмейстер инициативу поддержал и даже направил в управу доклад о необходимости приобретения пожарного инвентаря для новой команды. Причиной спешного решения вопроса, по-видимому, стал невиданный, как тогда писали «грандиозный» пожар в здании мельницы на углу Михайловской (быв. Петренко) и Потёмкинской, произошедший накануне вечером. В 6 часов вечера огромное двухэтажное здание неработающей мельницы рядом с Рождество-Богородицкой церковью (Монастырёк) было в одно мгновение охвачено пламенем.
«Огненный дождь попадал за ограду собора и на крыши соседних зданий, – сообщала газета «Родной край». – Ввиду этого вспыхнул огонь на крышах домов инженера Манжура, где в гараже стоял автомобиль с бензином, и других. Стал гореть также и находящийся во дворе мельницы жилой флигель, в котором с семьёй проживает владелец мельницы».
На пожаре присутствовало практически всё население города, не исключая городское начальство, губернатора, чины всех полицейских частей во главе с полицмейстером Пащенко, чины прокуратуры, жандармские офицеры. Порядок на пожаре обеспечивали конные стражники, городовые и рота солдат Модлинского полка, расквартированного в Херсоне. Общими силами пожар был потушен только к 9 часам утра…