Наша Ляля
С. Д. ЛЫСОГОРОВ, профессор Херсонского сельхозинститута,
бывший член подпольной организации «Центр»
В годы временной немецкой оккупации на бывшей опытной станции в г. Херсоне была создана группа, которая вела подпольную антифашистскую работу. Во главе ее стояла Людмила Воеводина — Ляля. Такую она избрала себе подпольную кличку. В состав группы входили, кроме меня и моей жены, П. Н. Полуфакин, С. А. Гладков, А. В. Бенюх и Дуся Свиридова. Мне помог установить связь с Воеводиной преподаватель сельхозинститута Н. А. Сапожников.
Наша группа выполняла различные задания: добывала материалы и готовила из них пластмассу для печатания листовок, изыскивала для этих целей специальную краску и бумагу, организовывала побеги военнопленных, укрывала людей, которым угрожал арест, имея для этой цели конспиративные квартиры, собирала средства для нужд подпольной работы, через Воеводину и Свиридову вела работу среди полицаев, в рядах которых были люди прятавшиеся от угона в Германию и после бесед с Воеводиной и Свиридовой уходили с оружием в партизанские отряды, действовавшие в лесостепных и полесских районах Украины.
Вся наша работа велась под девизом — подрыв и сопротивление мероприятиям немецких властей. Она включала в себя агитацию населения не являться на биржу труда, укрывать продукты и сырье от врага, саботировать на предприятиях и в сельском хозяйстве.
Кроме того, мы готовились к встрече Красной Армии, нашей родной Советской власти. Мы с женой, например, занялись сохранением архива. Я подобрал дубликаты и черновики с отчетов с 1930 по 1942 год, взял папки с климатическими данными. Жена скопировала книгу истории полей опытной станции с 1930 по 1942 год. Все это мы закопали, чтобы после изгнания из города захватчиков возвратить их законным хозяевам. Были сохранены и ценные семенные материалы.
Планы у нас были большие. Но весной 1943 года подполью Херсона был нанесен тяжелый удар. Видимо, нашелся провокатор. Начались повальные аресты, усилился террор. Все это болезненно ощущала и наша группа.
Помню, как тревожилась Людмила Воеводина, когда по требованию одного из членов подпольного «Центра» должна была готовить список нашей группы. Передать списки в другие руки… А надежны ли они, эти руки? Ведь это не просто списки, это жизни людей!
Так думала и говорила. Ляля. Но она должна была выполнить задание «Центра» и составила списки. В последний момент, когда нужно было явиться с ними по указанному адресу, она все же спрятала их в одном из склепов на Забалковском кладбище. Сработала интуиция! Когда Ляля стала приближаться к указанной ей квартире, оказалось, что она оцеплена полицией. Так только чувство высокой ответственности Людмилы Воеводиной спасло нас от застенков гестапо и гибели.
Вскоре произошло другое событие, встревожившее нас. Один из шуцманов должен был передать Свиридовой оружие и боеприпасы. Вручая корзину с оружием, он вдруг громко произнес непонятную фразу. И сразу же появилась какая-то пожилая женщина. Свиридова заметила, что та следит за ней, стала колесить по городу, пока не избавилась от «хвоста».
Придя к Воеводиной, где в это время были моя жена и Гладков, Свиридова, возбужденная и взволнованная, рассказала о пережитом. Ляля вручила корзину с оружием моей жене и поручила ей и Гладкову спрятать ее на опытной станции.
Когда мы дома вскрыли корзину, там оказался изогнутый пулеметный диск и пустые гильзы. Стало ясно, что нас провоцируют, за нами следят. Кто-то из тех, кому мы доверяли, нас предал.
Дальше над нами сгустились тучи еще чернее. Однажды ночью ко мне на квартиру пришла Дуся Свиридова с незнакомым мне юношей в одежде шуцмана. Дуся сказала, что это подпольщик Федя Назаренко, что гитлеровцы заподозрили его в измене и чтобы проверить или больше того, найти его связи, отпустили на два часа, дав увольнительную. Федя заметил за собой слежку, но ему удалось оторваться от преследователей. Накануне Федору удалось узнать, что гитлеровцы готовятся арестовать некоторых шуцманов, а также Свиридову, Воеводину и других подпольщиков.
Нужно было помочь Свиридовой и Назаренко немедленно скрыться. Полуфакин и Гладков быстро достали гражданскую одежду и переодели Назаренко. Свиридова и он ушли из Херсона в разных направлениях. А наутро вся опытная станция была оцеплена полицаями, которые долго разыскивали молодую женщину и шуцмана, скрывшихся где-то в этом районе.
Как только Свиридова и Назаренко ушли, Ю. Г. Лысогорова сразу же поспешила в город — к Воеводиной, чтобы предупредить ее об угрозе ареста.
Наступили последние дни пребывания Людмилы в Херсоне. Она скрывалась вначале на квартире А. В. Бенюха, затем на квартире Кудрявцева на Забалке и, наконец, в последний день — на квартире у матери Бенюха — на Забалке, по улице Нижней. В верхах подпольного центра было решено, что вся группа, которой угрожает арест, должна уйти из Херсона в партизанский отряд.
Впоследствии мы узнали, что среди ушедших был и «Меченый» (Комков), руководитель подпольного «Центра». Сборы в дорогу были поручены группе опытной станции. Мы готовили одежду, продовольствие, деньги и все это доставили в назначенный час и в назначенное место.
…Навсегда останется в памяти последняя встреча с Людмилой Воеводиной. Это было вечером, накануне ее отъезда, назначенного на раннее утро. Вместе с женой я прибыл на забалковскую квартиру А. В. Бенюха и был очень обрадован, увидев там Лялю. Тогда мы завидовали ей: она идет к своим! Просили не забывать о нас, помочь и нам попасть к партизанам.
Надеясь на все доброе, мы ушли домой, не зная, что нашу милую Лялю, нашего боевого руководителя и ее друзей, верных сыновей и дочерей Отчизны, ждал в пути трагический конец…
23 сентября 1943 года войска Южного фронта под командованием генерала армии Ф. И. Толбухина начали бои за прорыв мощных фашистских укреплений — линии Вотана на реке Молочной. Эти бои длились около месяца. 23 октября наши войска окончательно взломали оборонительный рубеж и овладели Мелитополем — важнейшим узлом обороны противника.
В прорыв были введены конно-механизированные группы «Буря» и «Ураган». В состав «Бури» были включены 19-й танковый и 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпуса. Они ринулись в тылы мелитопольской группировки противника и вышли на шоссейную дорогу Мелитополь — Каховка, тем самым отрезав пути отхода противника на Никополь и Каховку.
27 октября немецкое командование отвело свои войска к Нижним Серогозам и, перейдя к обороне на рубеже Нижние — Верхние Серогозы — Новоалександровка, сделало попытку закрепиться здесь. Сюда были срочно переброшены 1-я словацкая дивизия и штрафные батальоны. Из Крыма выдвигались 1-я румынская и 50-я немецкая пехотные дивизии.
28 октября танкисты и кавалеристы начали наступление за Нижние Серогозы. Гитлеровцы не выдержали их натиска и отступили. Было подбито и сожжено 18 танков, 17 автомашин с грузом, уничтожено 32 орудия, захвачены большие трофеи: два артиллерийских склада, 20 000 шинелей, 1 500 тонн пшеницы, 32 000 тонн ячменя, 100 000 банок мясных консервов и более 800 килограммов сыра.
Однако танкисты и кавалеристы понесли тоже большие потери. Наступление танкового и кавалерийского корпусов в сторону Крыма было стремительным — темп движения достигал 60—70 километров в сутки. И это — по тылам врага, ночами, на значительном удалении от общевойсковых соединений. Гитлеровцы нигде не могли организовать активной обороны. С ходу были освобождены Новотроицк, Аскания-Нова, Чаплинка и многие другие населенные пункты Северной Таврии.
1 ноября 79-я танковая бригада, 36-й кавалерийский полк, 26-я механизированная бригада, артиллерийский и минометный полки, 7 орудий зенитно-артиллерийского полка, оперативная группа штаба корпуса со средствами связи прорвались за Перекопский вал. Почти в это же время части 51-й армии форсировали Сиваш и захватили плацдарм в северной части Крыма, на котором к утру 3 ноября сосредоточился 10-й стрелковый корпус.
Из района Малой Белозерки Запорожской области 28 октября начала рейд конно-механизированная группа «Ураган» в составе 4-го гвардейского механизированного и 5-го гвардейского Донского кавалерийского казачьего корпусов.
Обходя опорные пункты врага, «Ураган» 30 октября овладел Рубановкой, а на следующий день завязал бои за Каховку. К городу подошли и вступили в бой передовые части 44-й и 2-й гвардейской армий.
В разгар штурма Каховки конно-механизированная группа «Ураган» получила приказ не ввязываться в затяжные бои, выйти к херсонским переправам в районе Цюрупинска и Голой Пристани. Выполняя его, группа за сутки прошла с боями около 70 километров, перерезала железную дорогу Джанкой — Херсон, лишив врага пути отступления.
Войска правого крыла фронта: 5-я ударная и 3-я гвардейская армии 31 октября были остановлены в районах Великой Лепетихи и Верхнего Рогачика сильным артиллерийским огнем и контратаками танков. Все попытки продвинуться вперед успеха не имели. Перед ними был никопольский плацдарм — район наиболее активной обороны фашистов на левом берегу Днепра.
Здесь за сильными, заранее сооруженными укреплениями и минными полями заняли оборону 4-й и 29-й армейские корпуса 6-й немецкой армии. Они удерживали территорию по фронту до 130 и в глубину — до 35 километров. Передний край вражеской обороны проходил но открытой равнине, перерезанной глубокими балками. В западной части он прикрывался Днепром с крутыми берегами, широкими плавнями, заболоченной поймой, и был связан с правым берегом надежными переправами. Так, в районе Никополя были три моста — два железнодорожных и один деревянный, в районе Ушкалки — деревянный на сваях грузоподъемностью в 60 тонн, в Малой и Великой Лепетихе — два понтонных моста и одна паромная переправа.
Немецко-фашистское командование придавало плацдарму большое значение. Он прикрывал подступы к Никополю и Кривому Рогу, откуда оккупанты вывозили марганец и железную руду. Кроме того, отсюда противник при благоприятных условиях намеревался нанести удар в направлении Крыма и восстановить сухопутную связь с крымской группировкой своих войск.
Ликвидация Никопольского плацдарма была возложена на 3-ю гвардейскую (командующий генерал-лейтенант Д. Д. Лелюшенко), действовавшую на правом фланге, 5-ю ударную (командующий генерал-полковник В. Д. Цветаев), наступавшую в центре, и 28-ю (командующий генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко, а с 1 января — генерал-лейтенант А. А. Гречкин), действующую на левом фланге плацдарма, а также на 19-й танковый корпус, 2-й и 4-й гвардейский механизированные корпуса, 8-ю воздушную армию и другие спецчасти фронта.
3 февраля сопротивление врага было сломлено, его части стали отходить к Днепру. Утром 6 февраля наши войска овладели Малой Лепетихой, 8 февраля ночью штурмом взяли Великую Лепетиху.
В тот же день 3-я гвардейская армия совместно с 6-й армией, которая еще ранее форсировала Днепр севернее Никополя, овладели городом. С его потерей фашистские войска лишились последнего опорного пункта и оказались в тяжелом положении. Солдаты в панике бросали оружие, бежали на запад.
8 февраля 1944 года Москва салютовала доблестным войскам 4-го Украинского фронта, овладевшим никопольским плацдармом врага, двадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий, а через час прогремел второй залп — войскам 3-го и 4-го Украинского фронтов в честь освобождения Никополя.
Разгром вражеских войск в этом районе — большая победа Красной Армии. Противник лишился важных стратегических рубежей на Днепре и окончательно потерял надежду на установление сухопутных связей со своей крымской группировкой войск.
За героизм, проявленный в боях на никопольском плацдарме, 16 воинам было присвоено звание Героя Советского Союза. Среди них — и легендарный комбриг 37-й гвардейской танковой бригады полковник П. Ю. Корбут.
Завершив Никопольско-Криворожскую операцию, войска 4-го Украинского фронта в составе 2-й гвардейской и 51-й армий, 8-й воздушной армии, 19-го танкового корпуса и артиллерийских частей усиления начали готовиться к наступлению на Крым, которое успешно завершили в апреле — мае 1944 года.
7 февраля 1944 года началось освобождение правобережной Херсонщины. Войска 5-й ударной армии, форсировав Днепр, заняли плацдарм в районе Михайловка — Леонтьевка. Уже через четыре дня на нем находились все три корпуса этой армии. Войска 28-й армии действовали в направлении Берислав — Херсон. 9—10 марта они форсировали Днепр на участке севернее Каховки, 11—13 марта — на участке Казацкое—Цюрупинск—Голая пристань.
11 марта фашисты были изгнаны из Берислава, 13 марта — из Херсона. 16 марта на правобережье Херсонщины не осталось ни одного вражеского солдата.
За форсирование Днепра, участие в боях по освобождению правобережной Херсонщины 34 воина были удостоены звания Героя Советского Союза.