В небе Херсонщины
А. И. ПОКРЫШКИН, маршал авиации,
трижды Герой Советского Союза,
бывший командир авиационного полка
Мне, как участнику боев в небе Херсонщины, довелось со своими товарищами по оружию вступать в схватки с вражескими самолетами дважды: в августе — сентябре 1941 года и в октябре—декабре 1943 года.
Враг рвался на восток. Приходилось нам менять места базирования. Когда немецкие танки появились километрах в пяти от нашего аэродрома в районе Николаева, мы получили команду: «Всем подготовиться к взлету!»
Взлетая с аэродрома, самолеты уже через несколько минут пикировали на колонну машин противника — она почти рядом, севернее Николаева. Отстреляв и сбросив бомбы, разворачиваясь, уходили на восток.
Где-то недалеко от Херсона, сказали нам, есть село Чернобаевка. Ориентир единственный: грунтовой аэродром у дороги на Николаев. Опять — ближе к Днепру. Мы садились еще на этой, правой стороне реки. Но левый берег отсюда совсем близко!..
В Чернобаевке просторное поле было все заставлено самолетами и напоминало скорее авиационную выставку, чем фронтовой аэродром. Мы с напарником Лукашевичем приземлились на узенькой свободной полосе и, свернув в сторону, очутились по соседству с «чайками». А пока рулили к указанному нам месту, заметили машины почти всех существовавших в то время типов. Здесь стояли старенькие И-15-бис, высокие, длинноносые ИЛ-2, притаившиеся среди прочих СУ-2, И-16, истребители ЛАГГ-3, «миги»… Самолеты каждого типа размещались все вместе по краям аэродрома; но теснота и то, что сюда прилетали все новые и новые группы, напоминали о том, что авиация отступает, что она скопилась здесь потому, что с юга было море, а с берега надвигалась вражеская армия.
Куда дальше лететь, что делать,— пока никто ничего не знал.
Машины, грозные в полете, здесь, в таком положении, были беспомощны, вызывали сочувствие.
Через несколько часов возле Чернобаевки начали рваться бомбы: «юнкерсы» бомбили дорогу, по которой наши войска отходили к Днепру. К этому времени всем авиаполкам, сидевшим здесь, уже было определено место базирования за Днепром.
Взрывы бомб подняли эту огромную стаю самолетов почти за несколько минут. Я никогда не видел такого зрелища: взлетали почти одновременно «чайки», СУ-2, И-16, «ЛАГи», «МИГи», разбегаясь в разные направления. Случалось, что один самолет почти перепрыгивал через другой.
Мы с Лукашевичем оставили Чернобаевку последними, а приземлились в Чаплинке первыми. Но не успели освоиться, как нам приказали идти на прикрытие каховской переправы.
Ниже Каховки по Днепру также были переправы, но эта вбирала в себя много дорог. Сюда стекалось несколько потоков из охваченного огнем Правобережья Украины. Но вместе с тем на нее были направлены удары вражеских дивизий, сюда одна за другой шли группы вражеских самолетов.
Нам, истребителям, была поставлена задача: охранять переправу с неба, не давать обнаглевшим немецким завоевателям расстреливать, топить людей, бежавших от ужасов войны на левобережье Днепра.
Мы истребители, прикрывали эту переправу, патрулировали над Днепром. Осматривали все вокруг, нам иногда казалось, что маленький катерок, тянущий большую баржу с людьми, подводами, машинами и комбайнами, вообще уже не имеет сил дотянуть ее к левому берегу. А на правом уже собиралась толпа ждущих переправы…
С утра до позднего вечера мы на аэродроме, в полетах над определенном, указанным нам районом — новый для всего полка вид боевой работы. И очень важной. Суметь правильно расставить силы, группы, найти для себя выгодное место, обеспечить оборону района — эти задания, на первый взгляд общие, на самом деле целиком конкретные, требующие изобретательности, поисков новых, приемов боя.
Одним из таких новых приемов были наши «ножницы». Не приписываю себе авторства ни в его изобретении, ни в названии, но уверен, что он мог быть найден лишь в полетах парой. Если начертить его. графически, он напоминает цепочку из восьмерок. Два самолета сходятся и расходятся, встречаясь периодически. Они взаимно прикрывают один другого, осматривают огромный простор и продвигаются вперед туда, куда им нужно, и так, как им и нужно.
«Ножницы» со временем стали нашим тактическим приемом.
В эти дни, когда, мы, истребители, оберегали небо над переправой, сражаясь с «мессерами», наши ИЛ-2, вместе с, «мигами» ходили на штурмовку вражеских войск по дорогам Заднепровья.
Вскоре наш полк перебазировался ближе к Каховке, на полевой аэродром неподалеку от совхоза имени М. В. Фрунзе.
Когда гитлеровцы с плацдарма в пойме Каховки перешли в наступление, наш полк перелетел под Мелитополь.
Мы все были уверены, что настанет время и мы вер-, немея, снова увидим Днепр.
И вернулись, и увидели Днепр через два долгих года.
В начале ноября 1943 года наши войска, почти полностью очистив Северную Таврию от немецких оккупантов, рвались в Крым.
Полк, которым я командовал, из Донбасса перебазировали поближе к месту решающих боев — в Асканию-Нова. Вскоре после перелета к нам прибыл командующий воздушной армией генерал Т. Т. Хрюкин. Встретив прославленного летчика, я представил ему личный состав. Командующий познакомился с людьми, рассказал об обстановке на фронте и поставил перед нами задачу: прикрыть с воздуха Сиваш.
— Ни одна вражеская бомба,— говорил он,— не должна упасть на наших воинов. Представьте себе их положение. Против них сейчас все — холодная вода, пули и снаряды. Давайте избавим их хотя бы от бомб. Для этого у нас достаточно и сил и возможностей, надо только сполна проявить свое умение воевать.
Мне как командиру и летчику, хотелось прежде всего уяснить пути и способы выполнения поставленной задачи. Решить ее методом патрулирования было невозможно. Для этого потребовалось бы не один, а несколько истребительных полков. В голове у меня родился другой план. Я попросил командующего выделить в мое распоряжение радиолокатор и мощную радиостанцию. Генерал заверил, что эти средства завтра же будут доставлены на наш аэродром.
…Прикрыть Сиваш, чтобы ни одна бомба не упала на пехотинцев,— это было первое специальное боевое задание полку. Мне нужно было хорошенько продумать его и найти более верные способы надежного прикрытия своих наземных войск в этих условиях.
Я решил одну эскадрилью забазировать у самого Сиваша, в Дружелюбовке, и установить в ней постоянное дежурство. С появлением на горизонте немецких бомбардировщиков дежурное звено должно было немедленно взлетать «по-зрячему».
А с основного аэродрома мы вели наблюдение за воздухом с помощью радиолокатора. Он позволял обнаруживать вражеские самолеты до подхода их к линии фронта.
Как только планшетист докладывал о появлении противника, я выпускал сигнальную ракету и дежурная эскадрилья немедленно поднималась в воздух. В назначенное время она была уже над Сивашом. Эскадрильей, расположенной в Дружелюбовке, за исключением звена, взлетавшего «по-зрячему», я руководил по телефону. Если сам не вылетал на задание, то командовал боем по радио, ориентируясь в обстановке с помощью локатора.
Эскадрилью, выдвинутую к Сивашу, возглавлял ветеран полка Аркадий Федоров. С основного аэродрома группы водили в бой Клубов и Еремин — тоже испытанные командиры, опытные и закаленные воздушные бойцы.
Таким образом, отказались от непрерывного патрулирования — с рассвета до темна. Но в нужный момент, при появлении вражеских самолетов, над Сивашом появлялись наши истребители и успешно отражали налеты врага. Летчики эскадрильи Федорова использовали даже вечерние сумерки — взлетали вдруг со своей площадки и перехватывали бомбардировщиков противника.
В плохую погоду, когда над Сивашом было спокойно, я уходил с Голубевым на «охоту» в море.
Низкие облака, не позволяющие авиации действовать над линией фронта, не мешали немецким самолетам летать из Крыма в Одессу и из Одессы в Крым. И мы с Голубевым «охотились» за ними. Когда надвигалась осенняя хмарь, радовался ей: лишь в такой день мне можно было ненадолго оставить полк. Именно при такой погоде, предполагал я, над морем должны курсировать немецкие самолеты. Подвесные бачки с дополнительным горючим, пристроенные истребителям, позволяли нам с Голубевым искать их далеко от берега.
…Серая, промокшая земля, пустынные, раскисшие дороги, словно обезлюдившие села Чаплинка, Каланчак, Скадовск, Тендровская коса с белыми песками. И вот под нами, совсем близко, бурное с пенистыми загривками волн, такое же серое, как и нависшие над ним облака, вечно живое море.
На бреющем, у самой воды, нам нужно лететь долго, забыв о земле. Только где-то там, далеко над морем, мы сможем встретить случайно вражеский самолет, а для этого надо походить немало времени, доверяясь машине, себе.
Нам только бы увидеть самолет противника. Где проходит один, там курсируют десятки. Маршрут между Саками и Одессой обязательно -существует! Ведь по суше уже связи нет.
Берег давно остался позади. Чтобы обнаружить предполагаемый маршрут пролета вражеских самолетов, мы начали барражировать галсами над морем, то и дело меняя курс.
И вдруг… Он шел левее и чуть выше нас, под самыми облаками. Это был крупный трехмоторный «Юнкерс-52».
Прижимаясь в воде, я подкрался к нему очень близко, но он никак на это не реагировал. Экипаж бомбардировщика, видимо, и не предполагал, что в такую погоду над, морем могут оказаться наши истребители.
Первая очередь заставила «юнкерса» опуститься к воде. После второй он загорелся и рухнул в море. Раздался взрыв, по воде разлилось пламя.
Через несколько минут мы встретили второй «юнкере». Только я подумал о развороте для атаки, как вдали на горизонте появилась целая группа самолетов.
Что делать?
Горючего у нас было в обрез, и мы могли «заняться» только одиночками. Да и не стоило сейчас тревожить группу. Управиться с ней мы все равно не сможем, только выдадим свое появление на их трассе. Упавшие в море, конечно, не сообщат о нас своему командованию, а долетевшие до берега всполошат всех!
Атакую «юнкере» в «живот». От его крыла тянется тоненькая струйка дыма. Я проскакиваю под падающим самолетом, разворачиваюсь и вижу: костер заполыхал над волнами.
Когда мы по возвращению домой проявили пленку фотопулеметов, летчики стали с любопытством рассматривать кадры, запечатлевшие летящих и падающих «юнкерсов». Я немедленно доложил в штаб дивизии о результатах «охоты» на трассе Крым — Одесса.
Из-за плохой погоды «свободная охота» стала чуть ли не единственным видом боевой работы авиации. Поэтому штаб армии собрал конференцию, чтобы сделать опыт лучших воздушных «охотников» достоянием всех летчиков.
В выступлениях участников конференции было высказано немало интересного и поучительного. Обобщив опыт лучших «охотников», мы направили весь материал в штаб ВВС в Москву.
Тогда наш полк в составе 9-й гвардейской Мариупольской истребительной авиадивизии стоял в Аскании-Нова. 18 ноября 1943 года я получил вторую Звезду Героя Советского Союза за 47 сбитых немецких самолетов.
Вместе со мной вторые Золотые Звезды Героев получили А. В. Алелюхин, А. Карасев, Амет-Хан Султан, Ф. Морозов и Н. Левицкий.
Газета 8-й воздушной армии «Сталинский воин» 18 декабря 1943 года поместила мой портрет и сообщила, что 16 декабря я одержал новую победу — сбил 50-й по счету самолет противника. Счет сбитых самолетов продолжал расти.