Александр Скворцов и его книжные знаки
О художнике, сравнительно недавно начавшем заниматься компоновкой экслибрисов, но за короткое время успевшем создать свыше 30 книжных знаков, можно говорить как о художнике-экслибристе.
Давно уже признано, что экслибрис является тем пробным камнем графика и гравера, которым определяется степень книжно-графического мастерства того или иного художника, так как книжный знак требует и композиционного уменья, и знания законов построения шрифта, и декорационно-символической изобретательности.
Книжный знак в идеальном смысле слова, по удачному сравнению Э.Ф.Голлербаха, должен быть обложкой той большой многотомной книги, которая называется библиотекой такого-то.
Действительно, книжный знак — это вывеска библиотеки, долженствующая схематически дать отображение внутреннего содержания всего обслуживаемого им книжного собрания.
Некоторые экслибристы допускают характериологическое содержание в экслибрисе, то есть выявление в нем исключительно индивидуальных признаков, присущих владельцу книжного знака, но все же надо признать, что такой экслибрис, являясь, быть может, прекрасной личной маркой, очень пригодной для почтовой бумаги, теряет «книжность» своего содержания, а книжность — это основное требование осмысленного экслибриса.
Книжность экслибриса нельзя рассматривать только с точки зрения его плоскостной фактуры и графической связности с печатной страницей — книжность экслибриса должна выявляться и его содержанием.
Единство формы и содержания — основное требование для грамотного во всех отношениях экслибриса, способного составить с книгой органическое целое.
Следует отметить, что единство формы и содержания в русском экслибрисе начинает завоевывать позиции только недавно, в послереволюционное время, когда возрожденное вследствие экономических условий полиграфической промышленности искусство гравирования на дереве, наиболее демократическое по своей доступности широким массам и связанное технически с печатным станком, дало значительный толчок к плоскостному разрешению композиционных задач в экслибрисе, а материалистическая идеология современных жизненных условий — к внесению схематической осмысленности в его содержание.
Экслибрис — это экзамен художнику, экзамен, на котором художник может целиком себя выявить.
Потому-то о художнике, награвировавшем целую серию экслибрисов, можно говорить как о художнике-экслибристе и рассматривать его творчество именно в этом направлении.
Александр Васильевич Скворцов родился 21 августа 1894 года в селе Никольском Астраханской губернии. Способность к рисованию и стремление к искусству начали проявляться в художнике с раннего детства, но материальная необеспеченность и частые переезды родных препятствовали осуществлению заветных мечтаний — учиться… Только в 1917 году, с переездом в Астрахань, Скворцов поступает в частную студию Павла Александровича Власова, но работа у престарелого и уставшего от жизни руководителя была скучна, неинтересна и не могла удовлетворить молодого художника.
В 1918 году в Астрахани неожиданно появляется молодой, полный энергии и творческих сил Петр Иванович Котов, только недавно окончивший Академию Художеств по классу Н.С.Самокиша. В конце того же года Котов организует в Астрахани студию имени Губпрофсовета, куда Скворцов, не задумываясь, перекочевывает из скучной мастерской Власова. Несмотря на ужаснейшие условия того времени, художественная жизнь в Котовской студии била ключом — все работали, все учились.
Вспоминая о годах своего ученичества у Котова, Скворцов говорит, что своими знаниями он обязан одному только Котову и ему одному благодарен за них.
Работа в студии была обставлена так, что мастерская для каждого была родным домом, откуда не хотелось уходить…
Еженедельно, по субботам, в студии устраивались художественные вечера, в оформлении которых без особых приглашений принимали участие почти все артистические силы, посещавшие Астрахань.
Завсегдатаями этих вечеров или, вернее, интимных вечеринок были нынешний профессор Краковской Консерватории Наттерер с женой, актеры Орленев, Любин, Бецкий и мн[огие] др[угие].
Так за учебой и развлечениями протекала жизнь студии до конца 1921 года, когда мастерские (к этому времени студия была уже переименована в Государственные Художественные Мастерские) были закрыты и под руководством старика Власова был организован Художественный Техникум.
Ни Котов, ни его ученики в Техникум не пошли. Каждый продолжал работать дома под руководством своего учителя, который, до отъезда своего в Ленинград в 1922 году, регулярно посещал своих учеников и руководил их работой.
В 1923 году Скворцов переезжает в Саратов, где поступает на последний курс Художественного Института (впоследствии Техникум).
В Саратове Скворцов сперва работал в мастерской В.М.Юстицкого, но вскоре перешел к П.С.Уткину, под руководством которого и закончил Техникум.
Саратовский Техникум художника не удовлетворил. Различные направления, царившие среди преподавателей, раздробили художественное кредо и ничего существенного Скворцову не дали.
Все эти годы Скворцов работал исключительно по живописи, но художественные интересы его сосредотачивались на офорте.
Только в 1925 году он окончательно порывает с живописью и начинает осуществлять свои давние мечты… Учиться гравированию в провинции было не у кого. Первым учителем и наставником Скворцова по офорту было руководство Maxim Lalan’a в переводе жены художника.
Усвоение техники гравирования при отсутствии практического руководства, материалов и инструментов потребовало много энергии и труда.
Как курьез художник рассказывает, что первые эстампы он делал на станке с резиновыми валиками от машинки для стирки белья…
Деревянной гравюрой художник занимается только с 1927 года, изучив ее технику также самостоятельно, без чьего-либо руководства. Первые опыты деревянной гравюры были случайны, серьезная же работа начинается только с текущего года, когда граверу удалось, наконец, получить необходимый для гравирования материал.
Занятия гравюрой привели художника к экслибрису.
Всего Скворцовым скомпоновано 35 книжных знаков, выполненных различной техникой, причем [его] первые экслибрисные опыты относятся к 1927 году.
Отсутствие материала (досок) для гравирования на дереве вынудило художника производить первые опыты на более простом материале — гарте и линолеуме.
Гарт — материал, хорошо подчиняющийся резцу, но дающий расплывчатость линий, что, вместе с композиционным нагромождением в экслибрисах жены художника и В.А.Гофмана, составляет минус этих первых опытов. В экслибрисе Гофмана, к тому же, чувствуется некоторая несамостоятельность композиционного замысла — влияние московского гравера А.Кравченко: черный кот и «корабль, ласкающий небо шелками парусов» (ср[авните с] экслибрис[ом] А.А.Сидорова, грав[ер] А.Кравченко, воспроизводится] в книге Л.Р.Варшавского «Современная гравюра в России», М., 1923, стр. 113).
Опыт гравюры на линолеуме того же года более книжен технически, но, несмотря на включение в композицию книг, беден экслибрисным содержанием.
Первые опыты ксилографического экслибриса уже более эмблематичны и схематичны (экслибрисы Д.Г.Кем, Л.И.Рабинович и др[угие]), но слабы в техническом отношении.
Инструмент еще не послушен ладони, да и качество материала себя выявляет.
Если вспомнить, что художник гравюрой на дереве занялся только в 1927 году и что в провинции трудно добыть необходимый материал, то эти минусы становятся естественными, понятными и оправдываемыми.
Характерно отметить, что офортный экслибрис того же года (А.Крекова) в техническом отношении выше ксилографических опытов, но офортом художник начал заниматься значительно раньше и к этому времени вполне освоился и овладел его техникой.
В ксилографических опытах [19]27 года также чувствуется влияние А.Кравченко; достаточно указать хотя бы на фигуру библиофила в экслибрисе А.Крекова или на обрез кареты в книжном знаке Л.Рабинович (ср[авните с] книжным] знак[ом] М.С.Базыкина, грав[ер] А.Кравченко, воспроизводится] в издании «Exlibris. Гравюры на дереве Алексея Кравченко», М., 1922, гравюра 7), не говоря уже о влиянии чисто техническом — построение плоскостей.
Экслибрис все более и более увлекает гравера. Последующие 1928-29 годы Скворцов продолжает работать в этой области и создает целый ряд вполне самостоятельных композиций, которые и формой, и содержанием резко отличаются от работ [ 19] 27 года. В них чувствуется уже и овладение техникой, и понимание души экслибриса, и чувство книжности, и композиционная изобретательность, хотя элементы посторонних влияний заметны в некоторых работах и этого периода, причем следует отметить, что Скворцов учится на образцах лучших граверов нашего времени.
В экслибрисах Скворцова 1928-29 годов мы уже не встретимся с той композиционной нагроможденностью, которая так бросается в глаза в экслибрисах жены художника и В.А.Гофмана, о которых говорилось выше. Работы 1928-29 годов лаконичны, и это их главное достоинство.
Примером экслибрисного лаконизма можно назвать книжный знак Г.Петерсон, библиотека которой состоит из книг по изящной литературе.
Изящная простота этого экслибриса — раскрытая книга изящного издания, на что указывает подчеркнутое наличие «буквицы» на странице, — так импонирует полке книг с изящной литературой…
Точно так же изысканно прост и лаконичен экслибрис Саратовского Татарского Педагогического Техникума — книга как символ знания и стремления к нему и серп и молот как эмблема, подчеркивающая неотъемлемые права национальных меньшинств.
Изящен экслибрис З.И.Грачевой, обладательницы библиотеки по кинолитературе, на что указывает лаконическая надпись на книге — «кино». Удачное композиционное разрешение и прекрасное размещение плоскостей и пятен гравер выявляет в одной из своих последних работ — музыкальном экслибрисе Я.И.Рабиновича.
К числу удавшихся граверу экслибрисов следует отнести книжный знак А.Крекова, [экслибрис] Саратовского Государственного Музыкального Техникума с прекрасным разрешением архитектурно-эмблематического замысла, навеянного офортом П.Шиллинговского (ср[авните с] кн[ижным] знак[ом] Академии Художеств, приложенным к книге «Русский книжный знак в гравюре», изд[ание] ЛОЭ, 1924), оригинальный собственный экслибрис (резцовая гравюра на цинке) — вымышленный герб с граверными принадлежностями в овале геральдического щита.
Мы указали уже, что и в работах [19]28-29 годов, при наличии вполне самостоятельного разрешения композиционно-плоскостных задач в экслибрисах, в некоторых из них можно отметить черты посторонних влияний.
Экслибрис Г.Н.Кузнецовой, неплохой по своей лаконичности знак для собрания книг по искусству, создан под определенным влиянием молодого московского гравера М.Мато-рина, исполнившего книжный знак для М.С.Базыкина: то же композиционное построение, то же размещение пятен (см.: Книжные знаки М.Маторина. М., 1927).
Экслибрисы жены гравера (работы [19]29 года) и книжный знак В.И.Грачева созданы под несомненным влиянием московского гравера В.А.Фаворского: чувствуется его техника, в композиции внесены характерные для этого мастера заштрихованные плоскости, а в экслибрисе Грачева — даже повторение пейзажа из книжного знака, исполненного В.А.Фаворским для согражданки Скворцова А.Кушевой.
Коллекционный знак для собрания гравюр художника — повторение такого же знака, исполненного А.Кравченко для С.А.Клепикова [воспроизводится] в книге М.С.Базыкина «Книжные знаки А.И.Кравченко», М., 1924).
К символическим экслибрисам Скворцова относится знак Д.Н.Кутьина, владельца библиотеки по мироведению и педологии. Планеты, включенные в композицию экслибриса, подчеркивают мироведческий характер обслуживаемого им книжного собрания.
В экслибрисном эвре Скворцова имеется несколько книжных знаков, выполненных офортом и сухой иглой. Последние работы этого рода (экслибрисы авторский, Н.Иловайской и В.Гофмана) выявляют гравера, вполне овладевшего техникой офорта.
Приложенный к настоящему изданию авторский экслибрис — книжен и осмыслен. Глядя на него, чувствуешь, что он принадлежит библиофилу и коллекционеру (Скворцов с особым увлечением коллекционирует офорты).
Одна из последних экслибрисных работ Скворцова — фронтиспис этой книги — гравюра сухой иглой. Натюрмортный характер этого экслибриса не повлиял на его книжность. Граверу удалось сохранить плоскостный характер композиции, придать мягкость тонам и бархатистость линиям. Экслибрис Иловайской, по справедливости, может быть отнесен к числу лучших достижений гравера.
В заключение нашего беглого обзора экслибрисного эвра молодого гравера необходимо остановиться на шрифте его экслибрисных надписей.
Шрифт — это слабая сторона экслибрисов Скворцова. В компоновке экслибриса гравера больше интересует композиционное построение и размещение пятен; надпись мало привлекает художника, почему в экслибрисах Скворцова и получается такая скучная однообразность шрифта…
Художник-экслибрист должен помнить, что экслибрис — это «обложка библиотеки», а в каждой обложке шрифт играет первостепенное значение.
Лучшими художниками обложки мы признаем тех, у кого безукоризнен шрифт.
Экслибрис тесно связан с книгой; его первое и главное назначение — служить ее украшением.
Связность экслибриса с книгой достигается плоскостным его построением и книжной закономерностью шрифта. Вот этой книжной закономерности шрифта и не хватает в экслибрисах Скворцова.
Экслибрисы Скворцова, эти, в сущности, первые опыты, несмотря на элементы влияний, а порою и заимствования, несмотря на некнижность некоторых композиций и скучную одинаковость шрифта, выявляют художественные достижения гравера-самоучки, достижения, которые могут служить залогом будущего большого мастерства.
Заслуга Скворцова-экслибриста приобретает особенное значение еще и потому, что он культивирует экслибрис в провинции, где так часто не знают даже о том, что такое экслибрис, не говоря уже о степени его художественности.
1929