Охота на Homo Sovieticus: ситуационные versus установочные факторы в экономическом поведении
Шиллер Роберт — профессор экономики Йельского университета (США)
Бойко Максим Владимирович — кандидат экономических наук, научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений Российской Академии наук.
Коробов Владимир Кузьмич — кандидат социологических наук, старший преподаватель кафедры экономической теории и политологии Херсонского педагогического института.
Широко распространено убеждение, что людям, живущим в экс-коммунистических странах недостает таких качеств, как инициативность, предприимчивость, заинтересованность в труде и способность принимать ответственность на себя, организаторские качества и готовность к риску — необходимых для успешного функционирования в рыночной экономике. Многие люди считают, что отсутствие таких качеств настолько укоренилось, что позволяет выделить определенную разновидность — homo sovieticus, как будто бы являющуюся особым типом рода человеческого. Эта идея подразумевает, что годы существования коммунистической системы сформировали особый склад мышления, иную структуру личности, отличающуюся от существующей в развитых капиталистических странах, и так как маловероятно, что эти особенности являются незыблемыми, то их изменение не может пройти без драматических последствий для поколений. Но если эта теория homo sovieticus верна — то серьезных проблем при переходе к успешной рыночной экономике в бывших коммунистических странах не избежать.
Почему же многие люди думают, что у населения бывших коммунистических и развитых капиталистических стран столь различны установки? Конечно, для людей, которые путешествуют из страны в страну очевидны определенные различия в поведении. Можно услышать рассказы например, о том, что в капиталистических странах официанты и продавцы всегда окажут вам большую помощь. Конечно же, существуют различия в экономическом поведении людей в различных странах. Но откуда этим путешествующим знать, насколько эти разные образцы поведения зависят от глубоко укоренившихся различий в установках?
Люди в экс-коммунистических странах накапливают в своих домах много товаров. Следует ли нам заключить, что причиной этого накопительства являются потребительские или же эгоистические установки? В экс-коммунистических странах люди больше времени проводят в очередях. Должны ли мы считать причиной такого поведения наличие установок стадности и послушности у этих людей? Конечно же, есть более простые объяснения такого поведения, объяснения в контексте экономических ситуаций, в которых эти люди оказываются.
Наша цель заключается в том, чтобы классифицировать некоторые причины различий в экономическом поведении жителей экс-коммунистических и развитых капиталистических стран. Мы хотим выделить факторы, являющиеся ситуативными и факторы, являющиеся установочными. Установочные факторы относятся к психологическим свойствам, к личности и культуре. (В оригинале статьи используется термин “аттитьюд”, “attitude”, который переведен здесь как “установка” и используется в статье в несколько более широком значении, чем это принято среди большинства обществоведов). Ситуативные факторы относятся к восприятию людьми своей экономической ситуации. Релевантные факторы включают институты, воздействующие на них, их экономические ожидания возможных реакций других на свои действия. Пользуясь экономической терминологией скажем, что установочные факторы — дело склонностей и предпочтений, в то время как ситуативные факторы обнаруживаются в устанавливаемых ограничениях, рамках, в которых действуют люди.
Соотношение установочных и ситуативных влияний на поведение имеет решающее значение в определении оптимальной скорости для продвижения прорыночных экономических реформ в экс-коммунистических странах. Ситуационные влияния могут быстро меняться. Если подобные ситуативные воздействия доминируют, в связи с изменениями политического режима, мы можем надеяться на быстрый прогресс, и реформы, наверное, должны продвигаться быстро. С другой стороны, если доминируют установочные факторы, тогда политикам экс-коммунистических стран можно было бы посоветовать быть осторожнее в переходе к рыночной экономике. Здесь уместно вспомнить притчу о Моисее: Моисей водил евреев по пустыне в поисках земли обетованной до тех пор, пока они не избавились от своих пагубных установок и пока не умер последний представитель этого поколения.
Это исследование представляет собой продолжение работы, опубликованной ранее, о различиях установок населения бывшего Советского Союза и Соединенных Штатов. В предыдущей работе мы проводили идентичные телефонные интервью в Москве и Нью-Йорке, фокусируя внимание на понимании респондентами рынка, их отношении к нему, их представлениях о справедливости изменения цен, отношении к неравенству доходов (Shiller, Boycko, Korobov, 1991). Некоторые вопросы, опубликованные в этой статье, мы впервые использовали еще в 1991 г. во время наших первых опросов. Эта статья развивает главную идею нашей предыдущей работы об экономическом поведении, как теме более предпочтительной, чем просто изучение мнений о рынке, и значительно увеличивает число людей, подвергшихся изучению.
Наш метод состоит в проведении специальных опросов людей в экс-коммунистических и соответственно в развитых капиталистических странах и сравнении их ответов. Мы задавали одинаковые, насколько это не было ограничено переводом, вопросы в каждой стране. Нами изучено три экс-коммунистических государства — Россию, Украину и Восточную Германию и три развитых капиталистических страны — США, Западную Германию и Японию. (Мы упоминаем Восточную и Западную Германию как разные страны, учитывая их реальные различия, так как их объединение произошло лишь в октябре 1990, за год до проведения наших интервью.) За последние два года нами было проведено 2670 интервью (в России, на Украине и в США более, чем в других странах), сюда вошли как персональные интервью, так и интервью по телефону, всего з 21 серии опросов среди граждан упомянутых шести стран.
Используя эти интервью, мы можем реализовать несколько способов, чтобы определить: ведут ли себя люди по-разному в отдельных странах из-за различных установок, которых они придерживаются, или из-за различия в ситуациях, с которыми они сталкиваются.
Первый метод зондирует ситуации. Мы можем спросить людей в экс-коммунистических странах, влияет ли на них восприятие экономической ситуации, в которой они находятся. А за тем, если в этом есть смысл, сравнить их ответы с ответами на такие же вопросы в развитых капиталистических странах. Мы задаем вопросы о представлениях, имеющих влияние на решения, которые люди принимают, выбирая, приложить ли усилие, проявить ли инициативу или рискнуть. Например, мы можем спросить, верят ли они, что можно попытаться убедить своих начальников внедрить, практически осуществить, хорошую идею, стоит ли это их времени, или они думают, что государство однажды все равно экспроприирует результаты их тяжелого труда. Из их ответов мы узнаем, как тем или иным образом эти ситуативные факторы могут объяснять поведение.
Второй метод зондирует установки. Мы можем спросить людей в экс-коммунистических и развитых капиталистических странах, как они будут вести себя в предполагаемых, гипотетических ситуациях и сравнить их ответы. Эти вопросы касаются ситуаций, которые элементарны и возможны во всех странах. Различия в ответах на них могут быть только установочными; в этих случаях мы сохраняем неизменной ситуацию и предоставляем изменяться только установкам.
Эти два метода — главные в нашем техническом арсенале. Но у нас есть еще один метод, имеющий некоторую ценность. Использование этого метода стало возможным благодаря необычному повороту судьбы: государственному перевороту в 1991 году во время проведения опросов в Советской Украине. Результатом этого переворота были: арест и возвращение Президента Михаила Горбачева, за которым последовали предоставление свободы прибалтийским республикам, а затем и полный распад Советского Союза. Мы сравним ответы на одинаковые вопросы до и через четыре месяца после переворота, чтобы отметить изменения, вызванные этим переворотом. Скорее всего, глубоко укоренившиеся установки не переменятся за столь короткий срок, поэтому все изменения в поведении будут ситуативными. Здесь, в отличие от второго метода, мы сохраняем установки неизменными, предоставляя изменяться только ситуации. К сожалению, нам не удалось в полной мере воспользоваться этой возможностью для исследования, ввиду ее непредвиденности.
В отношении данной исследовательской попытки необходимо сделать некоторые предупреждения. Конечно же, мы принимаемся за довольно сложное дело, нелегко выявить мотивы поведения людей, да и интерпретация результатов требует тщательной оценки и обсуждения и любой из наших выводов можно легко раскритиковать. Но мы считаем, что одной из причин относительного недостатка интереса у экономистов к изучению проблем психологии и культуры является сложность проведения сколько-нибудь серьезного исследования по установлению значимости установок. Те же немногие ученые, которые пытались это сделать, были подвергнуты жестокой критике и, вероятно, многие из них сочли более разумным поискать иные области исследования.
Мы получили много результатов, ставящих в тупик или даже таких, которые, казалось бы, не очень отличаются от результатов противоположных теорий. Наши методы не являются настолько точными, чтобы мы могли разобрать все результаты и выбрать те, которые будут наиболее полезны читателю, пытающемуся составить представление о человеческом поведении. “Вес очевидности” вопросов интересует нас больше, чем просто результат. Мы не хотим предоставлять результаты, подкрепляющую какую-то одну точку зрения, в рамках этой и предыдущей работ мы сообщили более 90 процентов заданных вопросов, не считая социально-демографических данных о возрасте, поле или образовании. Может показаться, что иногда мы задаем один и тот же вопрос, только с разных сторон, это обусловлено необходимостью убедиться в правильности нашего понимания, ведь общеизвестно, что на результаты опросов очень сильно может влиять форма постановки вопросов.
Наши методы можно считать изучающими, поэтому мы мало полагались на статистические тесты. Существует так много путей толкования полученных результатов, что мы, не находя места для полного их обсуждения, вынуждены оставлять это на суд читателя. Главная проблема интерпретации состоит в том, действительно ли отдельные вопросы зондируют ситуации или установки. Мы допускаем, что двусмысленность, неясность иногда проявляются в том, как следует классифицировать вопросы. Несколько наших вопросов могли бы быть лучше описаны как, относящиеся к общему в экономическом поведении, они могут предложить только ключи к пониманию ситуационного или установочного. И в заключение, мы считаем нужным извиниться перед читателями за несколько вольный выбор того, какие вопросы в каких странах задавать. Изучения, проводимые в течение определенного времени в разных странах, имели в себе особую логику, которая может быть не замечена читателем в этой заключительной статье.
В следующем разделе мы сделали обзор литературы и обсудили методы нашего опроса. Затем следует изложение результатов наших попыток выявить ситуативные и установочные факторы в экономическом поведении. Сначала попробовали выделить их в сфере широких обобщений, касающихся повседневной жизни, затем — в сфере рынка труда, а в конце — в сфере предпринимательства, инвестиций и накоплений. Далее, мы рассмотрели различия в ответах до и после, переворота. Затем проанализировали статистический смысл различий между ответами, полученными в экс-коммунистических и развитых капиталистических странах, в России и Украине, Восточной и Западной Германии. Затем обсудили подтекст результатов по двум проблемам в экс-коммунистическим странам: преобладанию краткосрочности в представлениях и поведении и распространению предпринимательства. Мы проанализировали различия между ситуацией и установкой в свете полученных результатов. В конце мы предлагаем наши выводы.