Любовь, мораль и нравы. Из прошлого Херсонщины
Ранее мы познакомили читателей с газетами дореволюционного периода, которые издавались в Херсоне. Сегодняшнюю тему – любви, брака, пылких обещаний и свадебных традиций из прошлого – также построим на информации из старых херсонских газет
40 долларов за поцелуй…
Случается, ненароком обнаруженная где-либо в домашнем потаённом месте газета многолетней давности притягивает внимание, словно магнитом. Ведь забытые уже давно события, изложенные в ней, с точки зрения прошедшего времени воспринимаются совершенно по-новому, по-иному. Причём чем старше газета, тем интереснее кажется её информационный материал. А уж если со дня её выпуска прошло не менее сотни лет, то это поистине увлекательнейший исторический бестселлер, полный нюансов, помогающих правильнее оценить и раскрыть секреты ушедшего времени. Потому-то так ценны для грядущих поколений эти пожелтевшие уже страницы периодических изданий, хранящихся в архивах и в запасниках библиотек. Скажем, в отделе краеведения Херсонской областной научной библиотеки им. Олеся Гончара собраны подшивки местной прессы, начиная с 1838 года. В них можно отыскать порой весьма курьёзные, как сейчас говорят, прикольные, фрагменты, касающиеся не только старой Херсонщины самодержавного периода.
Вот всего лишь один из примеров из херсонской газеты «Югъ» начала ХХ века, перекликающийся непосредственно с нашей сегодняшней темой: «В м. Гальвей, в штате Нью-Йорк, девица Пельтит возбудила дело против своего жениха Титмора, отказавшегося от женитьбы, требуя вознаграждения в сумме 49440 долларов за 1235 поцелуев, полученных ею от Титмора, т. е. по 40 долларов за поцелуй». Как оказалось, хитрая барышня вела дневник, в который каждый вечер скрупулёзно заносила количество титморовских поцелуев. Эта улика была представлена судьям. Жениху, припёртому к стенке, пришлось согласиться с неопровержимыми доказательствами. Однако он нашёл требуемую за поцелуи сумму слишком высокой. После продолжительных дебатов суд определил цену каждого поцелуя в 2 доллара 37 центов и присудил взыскать с бывшего жениха в пользу истицы 3 тысячи долларов. Вот ведь как можно было попасть впросак бедному американскому жениху в те далекие времена за вполне безобидные поползновения. Правда, такое возможно было бы только в Америке, но никак не в нашей стране, отстававшей от неё по всем демократическим параметрам. Интересно, как отнеслись бы к подобному иску наши самодержавные судьи, да и стали бы вообще рассматривать подобный казусный вопрос?
Не всяк женится, кто присватался
А как относились прежде к порой скоропалительным предложениям руки, сердца и обещаниям «вечной» любви? Ведь даже широко известная в наши дни поговорка гласит «Обещать – не значит жениться». Впрочем, если копнуть глубже, выяснится, что сие изречение – продукт нашего времени. Более ста лет назад всё было по-другому.
Вот сообщение в херсонской газете «Югъ», датируемое началом ХХ века: «Сенат по частному делу о лице, обвинявшемся в обольщении девицы торжественным обещанием жениться на ней, какового не исполнил, разъяснил, что для состава преступления необходимо, чтобы обещание было торжественным, т. е. чтобы оно было не только не шуточным, но и обставлено известными внешними обрядами, являющимися как бы доказательствами обещания. Каковы, например, случай обручения, произнесение обещания в присутствии других лиц и т. п.». Исходя из этого, обещание, данное наедине, на «тайном свидании», не признавалось и считалось «недействительным».
В этом можно усмотреть отголоски древней патриархально-нравственной традиции, о которой ныне можно прочитать разве что в романах классиков и в записках очевидцев тех минувших дней. По традиции, тесно связанной с церковными установлениями, когда-то и речи быть не могло о свидании влюблённых с глазу на глаз – только в присутствии друзей и подруг. Потому-то подобные обещания были тесно связаны с обручением (сговором, помолвкой, в украинской интерпретации – заручинами, змовою), которое проводилось по определённому обряду, в обязательном порядке с присутствием родителей обеих сторон и свидетелей. Этим актом скреплялось обоюдное желание вступить в брак, оговаривались важные вопросы, назначались сроки, и молодые уже официально получали статус жениха и невесты. Даже будучи оглашёнными женихом и невестой, молодые люди всё так же должны были следовать традиционнорелигиозным правилам и не оставаться наедине без свидетелей. Да и лишнего позволить – ни-ни! Разве что невесту за ручку подержать. Такое положение сохранялось по крайней мере ещё в начале XIX века. Потом уж пришли иные времена, изменившие нравы.
Насилу не быть милу
В стародавние времена зачастую выбор невесты для сына осуществляли родители, руководствуясь прежде всего грядущей материальной выгодой для него и для себя. Так что юноша не всегда был волен в собственном выборе. Что же касается девушки, тут уж мнением потенциальной невесты родители и вовсе чаще всего не интересовались – дочь должна следовать воле родителей безоговорочно. Посему выйти замуж за нелюбимого или жениться на нелюбимой было в порядке вещей.
В самом начале своего существования первая херсонская частная газета «Югъ» в нескольких номерах под заголовком «Записки земского начальника» знакомила читателей со своеобразными размышлениями о жизни и быте крестьянского населения того времени. Есть в этих записках безрадостные строки о судьбе женщины: «С момента рождения доля бабья хуже мужичьей. Родилась дочь – семейство не довольно и ею, и родильницей. Родился не кормилец, а лишний рот. И земли не будет при наделе на неё, и замуж выйдет, только корми её. Минет девочке 8 лет, и она начинает работать, станет невестой – тем более. Должен сказать, впрочем, с 15 до 17 лет самая счастливая пора в её жизни, оттого что ей позволяется деньги, заработанные подённой, брать себе. Да и бьют её редко. Теперь она готовит себе приданое. 17 лет – конец девичьей жизни, осенью в храмовый праздник ей пора выходить замуж. Сватание за полгода, за год, в некоторых местах за два и за три. Участь её решают родители, а так как мать большей частью голоса не имеет, то отец. Тут всевозможные бывают соображения: какой сват и будет ли хорошо угощать, а то придётся много тратить водки на свадьбе. Какой жених – вопрос второстепенный, а нравится ли дочери, это даже не вопрос. Выражение пропить дочь (не правда ли?) характерно. А ведь подлинно пропивают. Сговариваются сколько и как много сват подносит водки – это ведь главный аргумент. Вообще слёзы, мольбы, истерики невест не помогают. Вот источник распутства крестьянок. Не говоря о солдатках, которые везде гуляют, сколько хотят. У нас редкая баба живёт честно».