Улицы Херсона утопали в грязи и пугали извозчиков…
С основания Херсона его постоянно сопровождали две беды, извечно бывшие, по определению классика, визитной карточкой государства, – дураки и дороги. Впрочем, похоже, от этих бед нам не избавиться никогда…
Один из «древних» херсонских старожилов, чья юность пришлась на первую четверть XIX века, в марте 1909 года делился своими воспоминаниями в газете «Родной край»: «Помню, когда по отсутствию нивелировки улиц и мостовых дождевая вода в лужах задерживалась и застаивалась целыми месяцами, своей гнилью и плесенью заражала воздух и порождала лихорадки, принимавшие эпидемический характер, а в сухие и ветреные дни, при малейшем ветре, поднималась страшная пыль, называвшаяся тогда “херсонским дождем”, что света Божьего не видно было. Хлеб, мясо, рыба и все пищевые продукты, продававшиеся населению на рынке, покрывались толстым слоем пыли до неузнаваемости…».
Что ж, похоже, эти проблемы родились в тот самый день, когда по велению императрицы Екатерины II в основание города был заложен первый камень. Да и как тут не быть проблемам, с этими грунтовыми дорогами и не отличавшимися от них городскими улицами, которые после каждого мало-мальски приличного дождика становились непроходимыми для гужевого транспорта с его узкими колёсами, по ступицу утопавшими в вязкой грязи.
Эти проблемы город испытывал и позднее, уже с началом работ по устройству долговечного твёрдого покрытия проезжей части и тротуаров. Ведь, как обычно, в городском бюджете не хватало средств для полного и качественного замощения всех городских улиц. Поэтому тёсаной, подогнанной друг к другу гранитной брусчаткой, которую доставляли в город издалека, по всем правилам и технологиям мостили лишь главные улицы города, так как это было слишком уж трудоёмко и весьма дорого.
Прочие же улицы если и мостили, то всего лишь гранитными осколками и даже наиболее дешёвым местным материалом – бутовым камнем. Разница стоимости материалов в этом случае для городской казны была существенной – примерно раза в три. Один из херсонцев описывает технологию мощения «второстепенных» улиц: «На свежий песок кладут новый каменный настил, располагая один около другого гранитные осколки различных величин и форм. Между этими осколками оставляются щели в 1–3 пальца шириной, которые затем засыпаются сверху всё тем же песком. Само собой разумеется, что такая мостовая продержаться долго не может. Достаточно одного хорошего дождя, чтобы она осела, и от проезда 2-х тяжело гружённых биндюгов на ней образовались выбоины. При таком порядке вещей достигается лишь исполнение расходной сметной статьи, но нежелаемое и крайне необходимое перемощение почти непроездных городских улиц». Пешеходные тротуары на главных улицах города мостили некрупными тёсаными каменными плитами, в других местах, не попадавших в глаза иногда посещавшего Херсон высокого начальства, – чем придётся, вплоть до бутового щебня, доставлявшего серьёзные неудобства пешеходам при ходьбе и убивавшего обувь.
А вот окраинные улицы, не имевшие тротуаров и твёрдого покрытия, повсеместно утопали в грязи и пугали извозчиков колдобинами и ямами, которые окрестные жители «ремонтировали» бытовым мусором и навозом. Но, даже не принимая во внимание городские грунтовки, время от времени случавшиеся в Херсоне ливни губительно сказывались на состоянии уже замощённых дорог. Потоки воды, устремлявшиеся по наклонным мостовым, вымывали песок и увлекали за собой гранитные или каменные осколки, создавая непреодолимые баррикады на проезжей части. Однако, пожалуй, хуже всего горожанам приходилось весной, в период обильного таяния снега: «Вот уж четвёртый день, как весна вступила в свои права… По улицам Ришельевской, Потёмкинской и прочим, идущим наклонно к набережной, текут бурные потоки. Херсонцы упражняются в эквилибристике, перепрыгивая, где возможно, или же храбро идя вброд, где нет возможности перепрыгнуть. Особенно в плачевном положении можно наблюдать женский пол, не умеющий, как известно, прыгать на расстояние 1–1,5 сажени и ходящий в мелких галошах. Таким путешественницам приходится делать крюк квартал-два, чтобы найти удобопроходимое место…» – пишет херсонский обыватель, доверивший свои сетования страницам газеты «Родной край» в 1909 году. Ему вторит другой херсонец, ведущий свой «репортаж» из района крепости: «Сегодня пришлось видеть, как переправляется учащаяся детвора несчастных военнофорштадтцев через омуты, потоки воды и буквально непролазную грязь. Один гимназистик, переходя дорогу, идущую мимо Александровского парка в первые крепостные ворота, попал в грязь. Причём погрузились не только калоши, но и сапоги, которые он так и не смог вытащить из грязи и принужден был в одних чулках продолжать путь на злосчастное Военное. Около бурных потоков воды собрались извозчики, которые перевозили взрослых и детей на “другой берег” за две, а потом и за три копейки…».
В центре, в районе Суворовской, извозчики были понахальнее и перевозили «утопавших» за целых пять копеек! Похоже, что для одних – бедствие и проблемы, для других – хорошая возможность подзаработать. Не отставали от извозчиков и вездесущие городские пацаны, вооружавшиеся досками и кирпичами, наводили мосты через бурные потоки и пропускали пешеходов за плату в одну копейку.
Чтобы по-быстрому заработать на водку, порой на заработки к глубоким уличным потокам устремлялись забалковские и военнофорштадтские парни, которые за переправу на другую сторону улицы на закорках, требовали с «ездока» 2–3 копейки, с оплатой вперёд. Правда, случалось, что иногда, добредя до глубокого места, перевозчик требовал набавить ещё пару монет, обещая в противном случае, сбросить седока во мчащийся под ногами поток. Причём иногда таки бросали на потеху своим приятелям, жаждавшим развлечений, да и чего не бросить, раз деньги уже уплачены вперёд.
Очевидцы рассказывали, что порой в некоторых местах скорость течения воды по улице была настолько сильной, что после схода воды улица часто напоминала скорее овраг, чем проезжую часть, без каких-либо следов недавно положенной брусчатки. Вся эта масса грязной воды, нёсшаяся вниз, обрушивалась на соседствующие с рекой улицы, затопляя дома, участки и склады, которые обычно располагались у пристаней различных херсонских пароходств.
Как обычно, после весеннего половодья и хорошего летнего ливня жители низменных улиц, той же Кривой (ныне Чайковского), на которой толстый слой грязи держался не один месяц, бомбардировали городскую управу петициями с просьбами о помощи.
Доходило до того, что однажды спешивший на пожар обоз городской пожарной команды в полном своём составе застрял в непролазной грязи. Лишь после неимоверных усилий пожарных и подоспевших на помощь жителей близлежащих домов удалось вызволить его из «грязного плена», однако время было упущено. Обоз прибыл на пожар, когда уже и тушить-то было нечего. А уж чтобы пригласить врача к тяжелобольному или вызвать к дому легковой экипаж, тут и говорить нечего – извозчики, узнав адрес, не соглашались ехать ни за какие деньги.
Не лучшим было положение и жителей Забалки: «Весной и осенью, а равно и летом после дождей, Александровская площадь и улицы обращаются в море невылазной грязи, и нам нет положительно возможности, без опасности оставить в грязи галоши и подошвы сапог, пробраться в центр города… Дети, идущие в класс, положительно барахтаются в грязи, как свиньи. Относительно привоза топлива и говорить нечего… Почему нам приходиться выжидать мороза или просушки грязи, что неблагоприятно отзывается на здоровье: приходится сидеть в нетопленных домах, а ведь у каждого есть и малые дети, подвергающиеся от этого болезням…» – обращались к «отцам города» жители Забалки.
Известен случай, когда доставлявший груз на Забалку извозчик попал в самую топь забалковской уличной трясины… После длительных и тщетных усилий лошадь, застрявшую по брюхо в густой грязи, удалось вырвать, а вот телега осталась островом среди топи до лучших времен. Ужасным было и положение жителей, занимавших полуподвальные помещения. Эти горожане даже после умеренного летнего ливня могли лишиться всего нажитого непосильным трудом. Да что имущество, когда сама жизнь бедняг находилась под угрозой. В местных газетах того периода можно найти информацию об авралах по спасению пожарными и полицией людей, запертых водой в жилых полуподвалах. А однажды, в 1901 году, сильный ливень привёл к разрушению одного из самых больших домов Херсона, занимавшего целый квартал, – дома Беновича. Сейчас на этом месте расположено построенное в 1904 году
и восстановленное после Великой Отечественной войны военнопленными немцами одно из красивейших зданий старого Херсона, известное горожанам как «дом Скарлато». Ливневые воды, размыв основание только что установленного телеграфным ведомством столба, попали в один из ранее неизвестных подземных ходов, которых ещё немало сохранилось под городом, разрушили фундамент и привели к обвалу здания.
Во избежание в дальнейшем таких неприятных прецедентов городская управа обратилась к домовладельцам с просьбой сообщить об имевшихся в их ведении, а также известных им подземных ходах для составления общей картины городских подземелий. Однако на просьбу откликнулись единицы, карта так и не была составлена, и время от времени истории с разрушением зданий по причине затопленных подземелий повторялись. Как правило, в преддверии таянья снегов и в ожидании «великого весеннего потопа» городской полицмейстер официально обращался в городскую управу с просьбой принять незамедлительные меры «к ограждению жителей низменных местностей от грозящей им личной и имущественной опасности от сточных вод».
Конечно, городская управа, как могла (скорее, насколько позволял всегда пустой городской карман), реагировала на призыв о помощи, изыскивая в бюджете, а то и просто обращаясь к меценатам или в банк за ссудой средства для найма рабочих, чтобы укрепить набережную и отвести от жилищ потоки талых вод. Кроме того, в распоряжении городского самоуправления была немалая сила, состоявшая из арестантов местных тюрем и рабочих, выделяемых владельцами прибрежных предприятий. Совместными усилиями удавалось противостоять козням капризной природы, чтобы, спустя некоторое время, вновь отыскивать средства на капитальный ремонт разрушенных стихией улиц и продолжение работ по замощению запланированных.
И лишь в советское послевоенное время, с 1950–60-х годов, когда на Херсонском нефтеперерабатывающем заводе вступили в строй две технологические установки по производству дорожных битумов, городские улицы стали приобретать иной, благоустроенный вид.