1963 год. Интервью с режиссером Вацлавом Мошинским
Организация производства в Советском Союзе и капиталистических странах часто резко отличалась. На предприятия Херсонской области, перерабатывающие, прежде всего, поступала стеклотара из самой Сибири. На автомобильные заводы поступали комплектующие практически со всех республик Советского Союза. Такой подход позволял решать какие-то локальные задания, ну в частности по трудоустройству населения. Но все-таки это не совпадало с основными экономическими законами. Ну, например, чтобы наладить металлургическое предприятие что нужно? Высококвалифицированные кадры, значит большой город, во-вторых, электроэнергия, это производственные затраты. И желательно, чтобы сырьевая база находилась не за тридевять земель. К решению этих вопросов в Советском Союзе часто подходили авантюрно. Херсонский хлопчатобумажный комбинат, его сооружали из расчета, что на полях местных совхозов и колхозов будут выращивать хлопок. Но в 50-е годы собирали такие урожаи, что их и урожаями назвать сложно. Выручали, как всегда, республики Средней Азии: Таджикистан, Узбекистан, Туркменистан. Но вот стремление создать свою сырьевую базу приводило к тому, что попытки эти мы не оставляли. Можно сказать, что и сейчас продолжается, это уже четвертая попытка в 21-м веке. Не менее амбициозные планы были в отношении Херсонского целлюлозно-бумажного завода. Сырьем должен был стать плавневый камыш. Ученые доказывали, что 1 га камыша дает сырья 6-7 тонн. Это на 1-2 тонны больше, чем такой же лесной участок. Более того, ученые пытались доказать, что здесь можно выращивать еще и бамбук. Если бы это произошло, то действительно, у нас была бы урожайность в 2-3-5 раз выше. Но Днепр так и не стал ни Меконгом, ни Хуанхэ, ни Янцзы. Мы сейчас покажем Вам два сюжета. В Херсонском государственном архиве есть два сюжета, которые рассказывают о работе Херсонского целлюлозно-бумажного завода. Вначале первый, автор которого был Павел Цокота, снимал оператор Виктор Жуков, а режиссер Вацлав Мошинский. Давайте посмотрим.
«Завод, на котором я работаю».
«Солнце приходит в Цюрупинск из Таврической степи. Прищурившись, оно краешком глаза выглядывает из-за Олешковских плавней, словно хочет убедиться, ждут ли его. Выкатывается потом на горизонт, бросает щедрые жмени лучей, заливает золотом мой город. Еще пустыми улицами тихо прокатывается солнце к реке, чтобы потом внезапно вспыхнуть в дремучих плавнях. Они прекрасны, наши Днепровские плавни. Таинственная тростниковая тайга, изрезанная безымянными заливами, светлыми озерцами, огражденная ивами. Из года в год тянется здесь бесконечная цепочка рождения и отмирания. Природа не ведает усталости, разочарований. Возможно, им знакома тайна, о которой нашептывает тростник. И это не ново вот кому. Здесь люди работают, чтоб не останавливались машины в моем цеху, чтоб сходили и сходили с них листы целлюлозы. Статистики сделали такой расчет. На 1 га плавней можно снимать каждый год по 6-7 тонн тростника. А лес дает ежегодный прирост древесины всего 5-6 тонн. Вот и получается, что экономика полностью проголосовала за тростниковую целлюлозу. В нашем степном краю издавна тростником крыли крыши домов, делали из него заборы. Большой ценности он не представлял. Да и слова такого, целлюлоза, не применялось. Когда строили завод целлюлозы, умудренные опытом старики, говорили: «Не выйдет». Вышло. В такой ранний час все дышит чистотой, свежестью. Солнце придирчиво рассматривает себя в тихой Конке, а речка всматривается в освещенное небо. Даже суровые трудяги-баржи греются на солнечной дорожке. Отсюда видны улочки и околицы этого города. Поля, словно косы девичьи, лентами густо заплетены зеленью садов, виноградников. Здесь я живу. Зовут меня Людмила, фамилия Волгина. Подруги смеются. Волгина, а выросла на Днепре». Так от первого лица велся это монолог. Этой улочкой хожу на работу. Когда-то ходила в школу. О чем думаю, шагая этой тропкой? Обо всем. Разве девичьих дум когда-то не доставало? У меня время на дорогу точно рассчитано. Табельщица никогда не придерется. Прихожу без опозданий. А Николай Гараненко живет в другой стороне Цюрупинска. Задавака он, это Николай. Цех химический, где он работает, лучший на заводе. А он прямо-таки профессор. Не может он без преувеличений. А между тем, мы – друзья. Я люблю песню о заводской проходной, что выводит в люди. Правда, большинство из нас пришли к ней из-за строительства. Зато теперь в сто крат приятней встречать здесь друзей по работе. Незаметной каплей вливаться в общий поток, показывать вахтерам пропуска и удостоверения, что ты работник завода.
У нас в студии автор, режиссер этого кино-рассказа Вацлав Сигизмундович Мошинский, который тогда был режиссером, потом много лет возглавлял режиссерскую службу, был главным режиссером, известный фотохудожник. 8 лет возглавлял нашу областную организацию, сейчас секретарь украинской региональной организации. Владелец многих самых престижных международных призов. Ну, если двумя словами, настоящий художник.
Ведущий – Вацлав Сигизмундович, добрый вечер. Я хочу спросить, Вы что-то помните о том, что происходило 40 лет назад на Херсонском целлюлозно-бумажном заводе?
В.М. – Добрый вечер. Трудно себе представить, что 40 лет тому назад, ведь кажется, что это было совершенно недавно. Потому что, как-то наша память, наверное, устроена таким образом, что мы как-то выбрасываем все худшее, и оставляем какие-то такие воспоминания детства, как и первые годы на телевидении. Потому что, кажется, что все это было настолько романтично, настолько здорово. Если в деталях вспомнить, было столько того, что надо было преодолевать. И техники не было, и того не было, и сего не было. Ну, как всегда. Не сравнить с той техникой, что сейчас. Но какой-то был такой энтузиазм, порыв и стремление постичь многое. Уже тогда мы как бы первооткрывателями были. Старались, так сказать, по большому кинематографу, что ли, следом идти.
Ведущий – С этим киносюжетом связаны определенные переживания. Выход на Москву. Что тогда случилось, еще, пожалуйста, расскажите.
В.М. – Шла такая трасса, как студии местные время от времени включались в центральное телевидение. То есть телевидение на всю страну, на весь СССР. И особенно это была эстафета новостей, тогда очень популярная в стране.
Ведущий – Это почти выход в космос.
В.М. – Она была настолько популярна, что эту передачу никто не ограничивал во времени. Она могла час, два, четыре часа идти. С включениями, со всем таким. У нас запрограммирован был один из сюжетов по домостроительству. Передовые дома по тем временам. И сняли мы сюжет, как поступает осина. Потому что камыш к тому времени для целлюлозного комбината перевез. Достаточно стало его. И поступила осина. Можно представить, выгодность строить в Херсоне. Осина эта была с Урала. Можете себе представить, сколько это все стоило. Кто тогда считал? Здесь комбинат, там сырье.
Ведущий – Одна страна, договорились.
В.М. – Был снят красивый сюжет и заявили на Москву его и дома, которые строились. И потом как-то обсудили. Сказали, что мы выходим, не сказали какой сюжет. Мы зарядили осину, которую красиво сняли.
Ведущий – Еще и Вам понравилось.
В.М. – Еще бы. За пультом великолепный вид.
Ведущий – Почти праздник.
В.М. – Балашов появляется с прекрасной улыбкой, рокочущий голос. Начинает рассказывать, какой наш прекрасный Херсон, какие здесь люди, какие строители домов великолепные. Мы, естественно, потеряли дар речи и самообладание. Потому что аппарат заряжен целлюлозным комбинатом. Оттуда киномеханик рыдающим голосом говорит, что мне делать? Ничего уже не делать. Ничего уже нельзя изменить за короткое время. Когда он сказал, что передовики строительства из Херсона сейчас покажут уникальные дома, нажимает кнопку и в это время выходит в эфир сюжет о целлюлозном комбинате, парк, осина, грузится, парится, режется, доводится до кондиции, выходит бумага. И после этого появляется мрачное лицо Балашова. А сейчас смотрите включение из другого города.
Ведущий – Я хотел спросить, кто был первым директором? Вы его застали?
В.М. – Я, собственно говоря, всех застал, потому что я один из тех, кто …
Ведущий – Фундаторов.
В.М. – Да. Будем так говорить. Я учился в Киевском политехническом на кино-инженерном факультете. И на Крещатике как-то встретил знакомого херсонца, который был раньше директором театра. Он обрадовался мне, я обрадовался ему. Он из бывших партизан отряда Федорова. Василий Яковлевич Коновалов. Мы перекинулись словами, он говорит, что он директор студии. Я говорю, какой студии? Телевидения. А есть студия? Студии еще нет, а я директор, бодро сообщил он. Разговорились. Хочешь домой, на работу? Хочу, мне надоело по этим квартирам. В общем, быт заедал, как каждого студента. Вызов дали, меня перевели в телевидение. Я сразу телевизионный проект начал делать. Как только закончил, сдал экзамены, приехал сюда, и уже с июня месяца 1959 года родилась студия. А в сентябре мы начали регулярные передачи.
Ведущий – Каким был Василий Яковлевич? Что за человек?
В.М. – Тогда было время выдвиженцев, что ли. Он партизан был заслуженный и он должен был иметь какую-то серьезную должность. Человек, который был ближе к культуре, поэтому занимался культурой. По культуре он все время шел, театр возглавлял, телевидение, после телевидения ушел в библиотеку.
Ведущий – Рассказывали, что он с наганом пришел на работу.
В.М. – Было такое время. На первых порах отец мне рассказывал, отец в Херсонском театре проработал всю жизнь. И пьесы ставил, писал, можете представить. Командовал там лихо тогда. Что-то не получалось, он говорил: «Я сказал, что так будет!» Сколько там лет прошло после войны, еще все это было. Тем более что здесь Федоров был первым секретарем, он все организовывал. Заочно была сделана область.
Ведущий – Я хотел спросить. Здесь разные легенды рассказывают, из поколения в поколение переходят. Нам рассказывали, сейчас мы молодым рассказываем. Что это за история была с какой-то атеистической передачей? Какие-то там были последствия.
В.М. – Да было, конечно.
Ведущий – Сейчас можно.